Бархатная клятва - Джуд Деверо

Эти годы были наполнены счастьем. Она готовила свою Джудит к великой карьере.

А теперь все пошло прахом. Джудит выходит замуж. Ее девочка будет полностью лишена какой-либо власти, ею будет управлять муж, ее полноправный хозяин и повелитель. Джудит ничего не умеет из того, что положено жене. Плохо шьет и совсем не вяжет. Она не умеет часами сидеть неподвижно, предоставив себя заботам горничных. Но хуже всего то, что Джудит не знает, что входит в понятие «подчинение». Жена должна всегда опускать глаза перед мужем, всегда спрашивать у него совета. Но Джудит готовили к тому, что в один прекрасный день она станет настоятельницей — ведь только в этой роли женщину почитают равной мужчине. Джудит никогда не опускала глаза перед отцом и братьями, не шарахалась в сторону, когда отец замахивался на нее, и это почему-то забавляло Роберта. Ей было присуще чувство собственного достоинства, которое несвойственно женщинам — во всяком случае, большинству из них. Она всегда ходила с гордо поднятой головой и расправленными плечами. "

Никакой мужчина не вынесет, когда она будет ровным, спокойным голосом рассуждать об отношении короля к французам или высказывать свои радикальные взгляды на проблему крепостничества. Считается, что женщины должны говорить только о драгоценностях и нарядах. Джудит часто предоставляла горничной решать, какое платье ей надеть, но если на складе недосчитывались пары бушелей чечевицы, она приходила в неописуемую ярость.

Элен стоило больших страданий прятать дочь от внешнего мира. Она боялась, что какой-нибудь молодой человек увидит ее и захочет на ней жениться, а Роберт даст согласие. И тогда она потеряет ее. Джудит можно было бы отдать в конвент, когда ей исполнилось двенадцать, но Элен не нашла в себе силы расстаться с дочерью. То, что она в течение многих лет держала Джудит возле себя, было проявлением ее материнского эгоизма. А теперь сложилось так, что все ее старания ни к чему не привели.

Джудит понадобились бы месяцы, чтобы подготовить себя к роли жены совершенно не знакомого ей человека. Она ни разу не видела своего жениха, да и не стремилась к этому. Она считала, что достаточно насмотрится на него в будущем. Отец и братья были единственными мужчинами, с которыми она была знакома, поэтому ей была отвратительна перспектива связать жизнь с человеком, который ненавидит женщин, бьет их, который невежествен и не способен научиться какому-нибудь делу, кроме как применять свою силу. Она всей душой старалась избежать такой судьбы, теперь же было ясно, что ей от этого не уйти. Неужели через десять лет ей предстоит превратиться в подобие своей матери: дрожащее, запуганное существо с вечно бегающим взглядом?

Джудит поднялась, тяжелая юбка шлейфом легла на пол. Ни за что! Она никогда не покажет мужу, что боится его; что бы она ни чувствовала, она будет гордо нести голову и смотреть ему прямо в глаза.

На мгновение ее плечи поникли. Она страшилась этого незнакомца, которому суждено было стать ее господином. Ее горничные всегда весело болтали о своих любовниках. Неужели семейная жизнь с дворянином может быть такой же, как в их рассказах? Способен ли мужчина на любовь и нежность? Скоро она узнает. Джудит расправила плечи. Она даст ему шанс проявить подобные качества. Она станет его зеркальным отражением. Если он будет добр к ней, то и она ответит ему лаской и заботой. Но если же он окажется таким же, как ее отец, ему несдобровать. Еще ни один мужчина не командовал ею, и она никогда не допустит ничего подобного. Джудит поклялась себе в этом.

— Моя госпожа! — возбужденно воскликнула ворвавшаяся в комнату Джоан. — Приехали сэр Рейн и его брат сэр Майлс. Они хотят повидать вас. — Джоан бросила на Джудит раздраженный взгляд, когда увидела, с каким безразличием встретила госпожа это известие. — Это братья вашего мужа. Сэр Рейн хочет встретиться с вами до церемонии.

Джудит кивнула и повернулась к двери. Кажется, человека, который будет ее супругом, она не интересует. Во время обручения его представляло доверенное лицо, и вот сейчас не он, а его братья пришли выказать ей свое почтение. Глубоко вздохнув, она заставила себя подавить дрожь. Оказывается, она волнуется гораздо сильнее, чем предполагала.

Рейн и Майлс спускались по широкой винтовой лестнице замка Риведуна. Они прибыли вчера вечером. Гевин всеми возможными способами оттягивал встречу с невестой. Рейн пытался уговорить старшего брата навестить ее, но тот отказывался, заявляя, что она еще долгие годы будет маячить у него перед глазами, — так зачем ускорять приближение этого несчастья?

Когда Майлс вернулся с церемонии обручения, именно Рейн стал расспрашивать его о невесте. Майлс, как обычно, говорил очень мало, но Рейн догадался, что тот что-то скрывает. Теперь, увидев Джудит, он понял, о чем умалчивал брат.

— Почему ты не рассказал Гевину? — спросил Рейн. — Ты же знаешь, что он до смерти боится женитьбы на так называемой «уродливой наследнице».

Майлс не улыбнулся, однако его глаза блеснул» при воспоминании о первой встрече с невесткой.

— Я решил, что, если он хоть раз убедится в своей не правоте, это послужит ему хорошим уроком.

Рейн сдержал смех. Иногда Гевин относился к своему младшему брату так, будто тот был мальчишкой, а не юношей, которому уже исполнился двадцать один год. То, что Майлс умолчал о красоте его невесты, будет слишком легким наказанием Гевину за непочтительное обращение с братом. Рейн засмеялся.

— Подумать только, Гевин предложил ее мне, а я отказался! Жаль, что я не видел ее раньше, а то бы вызвал его на поединок. Может, еще не поздно?

Если Майлс и ответил, то Рейн не услышал его. Он вновь переживал то мгновение, когда познакомился со своей невесткой. Она едва доставала ему до плеча. Это было первое, на что он обратил внимание. Но подойдя ближе, он увидел ее лицо. Стоило ему один раз заглянуть в ее глаза, цвета темного золота, как все вокруг потеряло для него значение. Джудит Риведун устремила на него спокойный взгляд, свидетельствовавший о ее необычайном уме, и у него создалось впечатление, что она оценивает его. Рейн был просто ошеломлен увиденным, он лишился дара речи, почувствовав, что его затягивает в омут этих глаз. Она не жеманничала и не хихикала, как большинство девушек, она встретила его как равного. Это открытие опьянило его. Майлсу пришлось ткнуть Рейна локтем, чтобы привести его в себя и заставить произнести слова приветствия. Рейн не услышал ничего из того, о чем говорила Джудит, он просто стоял и таращился на нее. Он представлял, как увезет ее из этого дома подальше от людей, и она будет принадлежать только ему. Он понял, что должен уйти прежде, чем подобные мысли о жене брата вскружат ему голову.

— Майлс, — сказал Рейн, и на его щеках появились ямочки, что случалось каждый раз, когда он пытался сдержать свой смех, — кажется, нам предоставилась возможность отплатить нашему братцу за те долгие часы, что мы, по его требованию, проводили на тренировках.

— Что ты собираешься сделать? — заинтересовался Майлс.

— Если мне не изменяет память, мы только что видели уродливую карлицу, жалкое подобие женщины с гнилыми зубами и страшно жирным загривком.