Сердце красавицы - Джейн Портер

— Понимаю, — мягко произнесла Джеслин, внимательно выслушав Шарифа. — Проблема только в их оценках или есть что-то еще?

— Кое-что еще, — вздохнул Шариф, фокусируя взгляд на Джеслин. — Меня тревожит не столько их успеваемость, сколько оценки по поведению. Мои дочери — не избалованные принцессы. Они милые, не испорченные девочки. И тем не менее учителя отзываются о них как о «трудных» детях. Особенно о младшей. У нее самые плохие оценки. Именно ее директриса не хочет брать на следующий год.

— Я согласна с тобой, что девочек не нужно разлучать. Но тогда, может, стоит поменять школу?

— Но две мои дочери учились там почти два года, и раньше все было нормально.

— Обстоятельства могли измениться, — пожала плечами Джеслин. — Кто знает?

— В эту школу ходила моя жена. Это было ее желание, чтобы они учились там.

— Ясно. И сколько им лет?

— Такии, самой младшей, пять. Она пошла в школу в этом году. Сабе — шесть. Джинан — старшая, ей семь.

— Твои дети учатся в школе с пяти лет?! — изумленно воскликнула Джеслин.

— Моя жена также рано пошла в школу, — возразил Шариф.

Джеслин только покачала головой. Она сама училась в школе-интернате и не любила ее, но ей было девять лет! Как же должны чувствовать себя его малышки, к тому же потерявшие мать?

— Мне кажется, ты рано отдал их в школу, тем более что они пережили такое горе.

— Не думаю, что все дело в школе. Они и дома чувствуют себя довольно скованно. Я вызывал врача, чтобы убедиться, что они здоровы. Я даже пригласил детского психолога, но мне сказали, что ничего необычного в их поведении нет, принимая во внимание не так давно случившуюся в семье трагедию, и у меня нет причин для беспокойства. Но как я могу не волноваться, видя, что с ними что-то происходит? Вот почему я подумал о тебе. Даже когда ты только начинала работать, тебе всегда легко удавалось находить контакт с детьми.

Нахмурившись, Джеслин несколько минут думала. Шейх ей не мешал.

— Шариф, из того, что ты мне сейчас рассказал, я не уверена, что ты правильно сделал, обратившись ко мне. Не знаю, кто им может помочь, но вряд ли это учитель.

— Возможно, им не нужна история или литература, но Такию исключат, если в начале следующего года она не продемонстрирует, что освоила пройденный курс, а Сабе и Джинан нужно подтянуться по нескольким предметам.

— Но ведь это больше работа учителя младших классов, — попыталась возразить Джеслин. — А я уже несколько лет работаю с учениками средних и старших классов по программе американских, а не британских школ.

Шариф был непреклонен.

— Ты справишься, Джеслин. Я ведь не прошу тебя преподавать им высшую математику. Всеми необходимыми материалами я тебя обеспечу.

Убедившись, что переубедить его ей не удастся, Джеслин тяжко вздохнула.

— По правде говоря, я не понимаю причину твоего упрямства, когда для этой работы ты можешь найти настоящих профессионалов.

— Профессионалы мне не подойдут, а вот ты — подходишь.

Ладонь Шарифа накрыла ее руку, и Джеслин беспомощно замолкла. Все эти годы она провела, борясь с воспоминаниями, но сейчас, чувствуя силу и тепло его руки, ей удавалось справляться с ними с трудом. Она с ужасом поняла, что у нее по-прежнему нет против него иммунитета и ее сердце так же ранимо и уязвимо, как и девять лет назад.

— Что же отличает меня от всех других? — стараясь не поддаться магнетизму его глаз, спросила она.

Шариф почему-то отвел взгляд от ее лица.

— В том, чтобы быть шейхом, много преимуществ, но есть и недостатки. Большинство людей, которые меня окружают, боятся потерять мое расположение и лишиться привилегий, которые им дает служба или знакомство со мной, поэтому мне говорят все что угодно, кроме правды, если считают, что она не придется мне по душе. Раньше мне это нравилось, потом я к этому привык, но сейчас я хочу знать правду.

Он повернулся и посмотрел на нее, и Джеслин неожиданно подумала, что Шариф говорит не только о настоящем.

Несмотря на свою удобную постель, застеленную тонким египетским бельем, спала Джеслин плохо. Ее рука хранила прикосновение его руки, а стоило ей закрыть глаза, как она слышала его низкий сексуальный голос.

Когда ее разбудил будильник, она не сразу вспомнила, где находится. Едва ли не ползком она выбралась из кровати, приняла контрастный душ, после чего почувствовала себя немного бодрее.

В холл Джеслин спустилась в сопровождении двух охранников, один из которых нес ее багаж.

— Его высочество просил передать вам, что у него неожиданно возникли дела. Он приедет сразу в аэропорт, — сказал второй охранник, открыв перед ней дверь автомобиля.

Эта новость должна была обрадовать Джеслин, но не обрадовала, а расстроила. Обманывать себя больше не имело смысла: девять лет ничего не изменили, и ее по-прежнему тянет к Шарифу. Именно поэтому она надела сегодня свое любимое облегающее платье аметистового цвета. Ей хотелось, чтобы Шариф снова увидел в ней женщину, а не просто учительницу.

Это были опасные мысли. Ей не следует забывать о своем месте, напомнила себе Джеслин. Она всего лишь учительница на лето для его маленьких принцесс. Если она будет помнить об этом, у нее есть шанс не влюбиться в него снова.

В аэропорту ее проводили в терминал, облицованный мрамором и стеклом. Им пользовались исключительно те, у кого были средства путешествовать по миру или летать по делам на личном самолете. Здесь витал запах денег и власти.

Неожиданно в ее позвоночнике возникло покалывание. Джеслин повернулась, уже зная, кого увидит. Шариф Фер шел к ней навстречу, провожаемый взглядами не менее богатых и влиятельных людей, чем он сам, и, встретив знакомых, несколько раз останавливался.

Его появление сразу возбудило приглушенные разговоры о его свадьбе, а Джеслин вдруг пришло в голову, что она понадобилась ему только затем, чтобы уладить возникшие проблемы и их не пришлось бы решать его второй жене.

Как Джеслин ни хотела, но оторвать от него взгляд было выше ее сил. Она любовалась его легкой стремительной походкой и пластичной грацией, свойственной всем хищникам, его притягательной мужской красотой.

Шариф ни разу не взглянул на нее, и Джеслин почему-то почувствовала себя ненужной и одинокой. Все изменилось в следующую секунду, когда он снял солнцезащитные очки и их глаза встретились. Ей показалось, что его губы прошептали «иди ко мне», но, возможно, это было лишь ее воображение. Как бы то ни было, сердце девушки взволнованно забилось, а ноги сами понесли ее к нему.

Как жаль, мелькнула у нее мысль, что он не позвал ее десять лет назад. Она бы побежала, нет, полетела к нему на крыльях!

— Как ты? — спросил Шариф, когда они поднялись на борт самолета. Он подвел ее к одному из четырех стоящих вдоль прохода кресел и помог сесть.