Жена моего врага - Юлия Еленина

я умею лучше всего. Я терпелив, расчетлив, хладнокровен и... бесчувственен. Внутри лишь пепелище, на котором ничего не смогло вырасти.

Еще двести грамм виски помогают забыться сном, пусть и беспокойным. Мелькают обрывочные образы, чувствую запахи: солёный и горький - крови и лекарств, в ушах звенит женский крик и детский плач. Протяжно, с надрывом...

Из этого кошмара меня вырывает телефон. Нащупываю на тумбочке телефон и, посмотрев на экран, сдвигаю слайдер.

- Да, - говорю в трубку.

- Глеб, дорогой, - слышу хриплый голос Вахтанга. - Не хочешь осмотреть заводик? Я как раз здесь с рабочими,

У этого человека хоть когда-то бывают выходные? Такое впечатление, что он пашет больше меня.

- Скоро подъеду, - взяв свободной рукой наручные часы, смотрю на время.

- Захвати мне шаурму. Жрать хочется так, что мозги не работают.

- Оформи доставку, - рявкаю я.

Тоже мне, курьера нашел. Да и что это пристрастие у него такое - шаурма? При тех деньгах, что он зарабатывает. Но Вахтанг с утра поднял мне настроение, и я даже забыл, какой бред мне снился ночью. Иду в душ, чтобы смыть остатки ночного наваждения. Я давно научился управлять собой, не позволять призракам прошлого терзать меня изнутри... Я помню первые недели и месяцы, как страдал, пытался утопить себя в алкоголе и самобичевании. Потом понял, что так дело не пойдет. Помнить - я помню, все до мелочей, Но загонять себя не выход,

Я протрезвел, сжал кулаки, поднялся с колен и стал тем, кем стал. Возможно, бессердечной скотиной, как меня иногда называли, но мне нравятся другие эпитеты,

Встреч на сегодня больше не запланировано, поэтому для визита на завод надеваю джинсы и футболку, Костюмы за неделю надоели до чертиков.

Вахтанг быстро организовал работу по перестройке завода, Это не промышленный гигант с опасным производством, так что справимся, Пока Вахтанг занимается оборудованием, Алиса набирает персонал, Все четко и по плану, Как я люблю,

Возле проходной оставляю машину и вскоре останавливаюсь на контрольно-пропускном пункте.

- Простите? - выходит из будки охранник,

- А Вахтанг уже и охрану организовал, - качаю головой с одобрением. - Оперативно. Глеб Карелин,

- представляюсь, и паренек тут же начинает суетиться.

- Глеб Сергеевич, - пропускает меня через турникет, - Вахтанг Нур„, Наз... Нузи... - охранник мнется и краснеет, забыв отчество.

- Нугзарович, - подсказываю я.

- Да, он на втором этаже в левом крыле,

Я киваю и иду в указанном направлении. Голос Вахтанга слышно еще на лестнице, так что не заблужусь. Надеюсь, он уже съел шаурму и доволен жизнью,

- Ты чего разорался? - спрашиваю, останавливаясь за его спиной.

- Глеб! - радуется он. - Да это здание проектировал какой-то обкуренный архитектор. Я уже не знаю, что придумать, чтобы оно было похоже на конфетку,

- Конфетку, говоришь... - протягиваю задумчиво.

Кажется, все складывается само по себе. А я уже прикидывал, как ненавязчиво упомянуть про ювелирный заводик. Да еще и заинтересовать.

На все гениальное просто, И снова я останусь в тени,

- Вахтанг, дорогой, - широко улыбаюсь, - я тебе дам контакт хорошего дизайнера. Она с заводами, конечно, не работала, но, возможно, поможет твоей скудной фантазии исправить ситуацию.

На мой "комплимент" Вахтанг даже не реагирует. Потирает подбородок, осматривая стены, а потом выдает:

- Ну давай попробуем. А пока пойдем покажу план,

До вечера мы сидим в пустом кабинете. Я слушаю Вахтанга, вношу кое-какие дополнения, правки, С нами на телефоне периодически еще несколько человек, которые помогают с рабочими вопросами.

Наконец Вахтанг отрывается от бумаг и говорит:

- А поехали, Глеб, отдохнем, Ужин, коньяк и горячие цыпочки.

- Не хочу, - откидываюсь на деревянном стуле.

- Ты в затворники, что ли, подался? - закатывает глаза, - После такого продуктивного дня не грех и отдохнуть, Мой брат открыл недавно клуб...

- Клуб? - усмехаюсь я. - Я стар для клубов Ты, кстати, тоже.

- Я грузин, дорогой. Сорок пять для нас не возраст. Да и от клуба там одно название. Скорее дорогостоящее заведение для любых занятий.

- О, как... А брат твой организовал там грузинскую кухню?

- Обижаешь, - Вахтанг удрученно качает головой.

- Тогда поехали, - соглашаюсь я.

Иногда можно и отдохнуть. Тем более если там вкусно кормят. Потом потихоньку отчалю домой, пока Вахтанг будет очаровывать своих цыпочек.

И будет у меня снова обычный вечер у камина и с фотографией на нем.

Я уже забыл, что судьба любит вмешиваться в планы и плести свою паутину, но сегодня, кажется, именно тот день, когда она решает поставить мне подножку.

Глава 11 Лера

Костю я проводила в аэропорт скрепя сердце, Оно словно чувствовало что-то. Не хотелось мужа отпускать. Да и он мне толком не объяснил, в чем дело, к чему такая спешка, Просто сказал: проблемы.

Я не то чтобы лезла в его дела, да и далека я от бизнеса Кости, но всегда интересовалась. А тут он вообще ничего не ответил, Нервничал, отмахивался и словами, и жестами, Это насторожило, И настораживает до сих пор.

По прилёту Костя отписался. Заселившись в отель, позвонил, И все, попросил его не беспокоить.

И вот я со вчерашнего вечера хожу по нашей квартире и не знаю, чем себя занять. Суббота. Выходной. И впервые за долгое время я провожу его одна.

Все проекты я уже сделала. Если полезу сейчас, то могу лишь испортить, Я уже знаю себя в работе. Дома убрано. Холодильник забит.

Как скучно!

И когда я уже собираюсь тупо поваляться в кровати перед телевизором, прихватив с собой мороженое, у меня звонит телефон,

- Лерка! - слишком уж воодушевленно орет мне в трубку Сонька. - Собирайся, через час я за тобой приеду.

- Зачем?

- В клуб же! Договаривались.

- Ни о чем мы не договаривались,,. - начинаю я, но уже понимаю, что бесполезно - если Соня что- то решила, то этот тайфун никто не остановит,

- Я уже еду, - сообщает она, игнорируя мою фразу, - достань красные туфли, те, с цепочкой на пятках.

- Зачем?

- Надеть хочу, - фыркает она и отключается.

Обречённо бросаю телефон на тумбочку и шлепаю босиком до кухни. С сожалением убираю мороженое обратно в морозильную камеру. Возвращаюсь в спальню, достаю из шкафа те самые туфли, про которые говорила Соня. Эх, угораздило же нас носить один