3 роковых инстинкта. Жизнь, власть, секс - Андрей Курпатов

Хотя они во многих отношениях поверхностны, симптомыневротика - наиболее очевидные аспекты его проблем. Это то, от чего он хочетизбавиться, не зная, насколько серьезный конфликт за ними стоит. Симптомы неразрешают базовый конфликт невротика, но смягчают его. Это - реакции,стремящиеся устранить конфликт, и они частично успешны. Когда появляетсяуспешный симптом, он подкрепляется, поскольку уменьшается невротическоестрадание. Таким образом, происходит научение симптому, как навыку.

Д. Доллард и Н. Миллер

Первый раз это состояние возникло как раз перед выездом егогруппы на задание (кого-то они должны были в нашей северной столицеобезвреживать). По дороге "припекло" так сильно, что Алексею пришлосьдаже остановить машину, выскочить из нее с автоматом наперевес и бежать вближайшее кафе, но не за чашечкой кофе, как вы догадываетесь, а по"большому делу". Ситуация вышла и пикантная, и дурацкая одновременно.

Алексей стал переживать, что подобный приступ можетповториться, и, как на зло, чем больше он переживал по этому поводу, тем чаще унего возникали проблемы со стулом. Постепенно эта тема стала в его жизни самойсерьезной. Где бы он ни оказался, что бы он ни делал, прежде всего должен былрешить один вопрос - где тут туалет, не занят ли и каким образом туда можно максимальнобыстро добраться. И только если заветная дверь оказывалась неподалеку ипосетить это заведение можно было в любой момент, он успокаивался и, что самоеинтересное, мог хоть целый день провести без всяких потуг на дефекацию.Последнее обстоятельство свидетельствовало о том, что никакого заболеваниякишечника у него нет, однако объяснить эти состояния как-то иначе Алексей немог, поэтому предпринимал многочисленные обследования. Диагноз"здоров" звучал для него, как приговор. "Что со мной?" и"Что делать?" - вот два вопроса, которые отныне не давали ему покоя.

Мнение в конечном счете определяется чувствами, а нерассудком.

Герберт Спенсер

Впрочем, для меня как психотерапевта, эта ситуация вовсе неказалась странной. Чтобы убедиться в правильности своих предположений, я задалему достаточно простой вопрос: "Алексей, а что, ваши до сих пор в Чечнюездят?" "Да, все уже - кто два, кто три раза бывали вкомандировках", - протянул Алексей. "А ты-то сам ездил?" -словно бы невзначай поинтересовался я. "Да что вы, как же я могу с этим вЧечню поехать?!" - эмоциональная реакция, а она была бурной сверх всякоймеры, выдала Алексея с головой. Страх перед поездкой в Чечню на войну, страхбыть убитым, крепко-накрепко сидевший в его подсознании, сообщил мне этой бурнойэмоцией о своем присутствии. Да, с "этим" в Чечню ехать никак нельзя,а потому можно смело смотреть своим отвоевавшим товарищам в глаза: "Я неотказник, я не струсил, просто я не могу!"

Сознание и подсознание Алексея нашли компромисс:подсознание, руководимое страхом смерти (а у Алексея он оказался лишь простоболее выраженным, нежели у остальных), потребовало от сознания саботироватьрискованные действия, могущие привести к смерти. Сознание, со своей стороны, немогло допустить никаких проявлений трусости. Поэтому пришлось придумыватьсимптом, благо за претендентом на эту роль далеко ходить не пришлось:"медвежья болезнь" нашему герою была уже знакома по прошлому опыту.Более того, она неоднократно выручала его прежде, во время службы в армии, аподсознание такого не забывает. Впрочем, повторюсь, все это понял доктор, аАлексей о причинах своего симптома и не догадывался!

Парадокс этой истории, отличающий ее от большинствааналогичных, заключается в том, что этот невротический симптом в каком-то смыследействительно обезопасил своего носителя. На войне все-таки больше шансовпогибнуть, нежели в мирной жизни. Впрочем, подобная закономерностьпрослеживается редко, чаще встречаются иные случаи, когда человек, пережившийнекогда серьезные и фактические угрозы своей жизни, становится заложникомсвоего перепуганного подсознания. Опасности начинают мерещиться такому человекувезде, хотя никаких реальных угроз уже нет и в помине. С другой стороны, неврозАлексея весьма и весьма злокачествен, ведь ему надлежало признаться себе всвоем страхе, признаться себе в том, что он таким образом - с помощьюневротического симптома - спасает себя от поездки на фронт. Конечно, это не еговина, но… Вот в этом, собственно, и вся проблема: сознание и подсознание играютв слишком злую игру.

Скажу пару слов про психотерапевтическое лечение. Оносостояло из трех частей. Во-первых, "починить" нервную регуляцию актадефекации, т. е. поправить разболтавшийся рефлекс, и с этим мы справилисьбыстро. Во-вторых, сознанию нужно было признать все те нелицеприятные для неговещи, о которых мы говорили выше. Что ж, Алексей проявил большое мужество,поскольку признать свои страхи сложнее, чем не бояться вовсе. Он справился и сэтим. После этого Алексею необходимо было решить, как жить дальше. Наверное, онвсе сделал правильно: уволился из МВД и теперь успешно работает "награжданке". Если бы он уволился из МВД по инвалидности из-за своей"медвежьей болезни", то, наверное, никогда бы уже не избавился отневроза, поскольку ему пришлось бы отыгрывать эту роль до конца. Он уволился непо требованию своего симптома, а принял собственное решение, после того каксимптом был уже уничтожен.

Воин на поле боя победил армию из тысячи человек. Другойпобедил себя, - и он более велик.

Дхаммапада

Это единственно правильный и возможный путь, ведь потакатьневротическому симптому нельзя - от этого он становится только больше. Решения,принимаемые человеком, должны быть его решениями, а не решениями его невроза.

Смерти есть в жизни место!

Чего бояться, если не смерти? Смерть может наступить врезультате болезни, несчастного случая или, если так можно выразиться, пособственному желанию. Всего этого наши дорогие невротики и боятся: заболеть,погибнуть или того, что сами, по собственной воле руки на себя наложат.

Когда-то мы действительно можем оказаться на пороге смерти:в клетку ее не посадишь, а потому она вольготно разгуливает, где придется.Зачастую, в миг встречи со смертью (своей, но не состоявшейся, или чужой ипроизошедшей) мы проявляем мужество и героизм, собираемся с силами исправляемся со стрессом. Но в последующем мы уже не те, что прежде: наша памятьхранит ужасное воспоминание, "опыт ощущения смерти", ее"холодного дыхания".

При наличии такой "болевой точки" в подсознаниивпасть в невроз со страхом смерти нетрудно. Достаточно, например, чтобы врачкак-то по-особенному на нас посмотрел, сказал, что нужно обследоваться,поскольку у него есть "опасения" (последние могли быть самыминевинными!). Разумеется, его "опасения", особенно если мы неотягощены знанием медицинских нюансов, могут быстро и качественно у насперерасти в ужас, постоянное ожидание и предощущение смерти.