Пилот ракетоносца. Выбор курса - Макс Мах

— Представляете себе картину? — улыбнулся Андрей, завершая рассказ. — Вываливаемся мы на периферии системы, двадцать семь больших транспортов, пятнадцать — среднетоннажных, крейсер, малый носитель и три эсминца. Упали, можно сказать, отцу как снег на голову! Но ведь прорвались и дошли без потерь. Вот, собственно, и все.

Андрей закончил свое повествование, еще раз расцеловал сестру, обнялся с Эриком и пошел в смежную гостиную, поздороваться с отцом и другими старшими родственниками, а в трех великолепных залах — Китайском, Знаменном и Доспешном — предназначенных для больших приемов, с новой силой возобновилось веселье, тем более что чем дольше длилась гулянка, тем больше прибывало гостей. Обнять Андрея и других героев «перехода» хотели многие. Родственники, однокашники, друзья детства и, разумеется, сослуживцы, оказавшиеся по случаю в метрополии в этот день. Кое-кого из этих людей Эрик знал по звездной академии на Иль-де-Франс и по училищу ВКС. Так что ему было с кем пообщаться, пока Вера, присоединившаяся к брату, исполняла в смежной гостиной свой долг перед родней.

— Эрик!

Не было и тени сомнения в том, что они с Анной встретились у фуршетного стола неслучайно. Она явно искала Эрика и в конечном счете нашла. Оттого, вероятно, появилась одна, без постоянно сопровождающих ее Ги и Роберта.

— Рад тебя снова видеть, — вежливо поклонился Эрик.

— Не думаю, — усмехнулась в ответ графиня Монк, — но спасибо на добром слове.

— У тебя виски седые… — добавила вдруг, нарушив неловкое молчание, возникшее между ними.

— Не нравится? — поднял бровь Эрик. — А мне сказали, что выглядит элегантно и мне идет. Вот же люди какие нехорошие!

— Ты обиделся, и ты прав.

— Да при чем тут обиды! — пожал плечами Эрик. — Я на господина д’Аламбера давно уже не обижаюсь. Если честно, он мне неинтересен.

— Что там произошло во время сражения? — спросила Анна, меняя тему разговора. — У тебя, Эрик, больные глаза, седые виски и… Зачем тебе переливали кровь?

— Ты помнишь, — усмехнулся в ответ Эрик, — мы уже однажды встречались у фуршетного стола? Дело было на «Пакс Романа», и ты тогда тоже задала мне много разных вопросов…

— А ты сказал, что у тебя на личном деле такая виза стоит, что даже не знаешь, о чем можно говорить, а о чем нет.

— У тебя хорошая память.

— Не уходи от ответа!

— Когда-нибудь в другой раз, — покачал головой Эрик. — Не сочти за грубость, Анна, но мне просто не хочется об этом вспоминать…

2. Одиннадцатое августа — девятое декабря 2533 года, система планеты Эно

Угомонились только под утро. Устали. Утанцевались. Выпили лишнего — все, кроме Эрика, разумеется, — в общем, выдохлись, как после какого-нибудь дикого марафона. Но стоило им с Верой остаться наедине, как в Эрике проснулся «вернувшийся из боя мужчина», со всеми вытекающими из этого факта следствиями. Возможно, все это было как-то связано с тем, что накануне вечером, во время разговора с адмиралом Моргенштерном, он влил в себя все три «секретных» снадобья сразу. Но вряд ли это могло объяснить силу овладевшего им безумия, и то, как вспыхнула в ответ на его страсть Вера, которая уж точно ничего такого не принимала, да и пила всю ночь одно лишь белое вино. В общем, Вера, как говорится, и охнуть не успела, как уже извивалась нагая под его губами и руками. Куда и когда делась ее одежда, Эрик то ли не заметил, то ли не запомнил. Его одежда, впрочем, исчезла не менее таинственным образом — была и нет. Однако, видит бог, одежда им сейчас была без надобности, и даже, напротив, могла только помешать. Но самое странное, учитывая их короткий опыт отношений, заключалось в том, что ни он, ни она не спешили «перейти к основному блюду». Они оба — не сговариваясь — длили и длили прелюдию, и их взаимные ласки были спонтанны и бесхитростны, но в то же время беззастенчивы и откровенны, как никогда прежде.

В общем, Эрик не оставил на лоснящемся от пота теле Веры не зацелованным ни одного квадратного сантиметра. Но и она завелась так, что туши свет! Уж насколько не любила «трогать это губами», а тут сама набросилась на Эрика, как изголодавшийся хищник. И вот что любопытно, девушка кончила и, как показалось Эрику, неоднократно, еще до того, как они добрались до кульминации. И криков с воплями и стонами было столько, что одна надежда на хорошую звукоизоляцию. И трясло ее не по-детски, словно судороги проходили по выгибающемуся дугой телу волна за волной. Однако, когда дело дошло до завершающей фазы, сказка и вовсе превратилась в легенду, потому что любить друг друга так долго и с такой страстью им, кажется, не приходилось еще ни разу. И опять, Вера взлетала на вершину раз за разом, а в самом конце они «вылетели в космос» вместе с Эриком, одновременно и с невероятной силой.

Разумеется, ни о каком втором разе после такого безумия не шло даже речи. Эрик попросту вырубился, как случилось с ним однажды, когда он впервые преодолел на полной скорости астероидный пояс в системе Фронтира. Но и Вера, похоже, уснула одновременно с ним. А вот проснулся Эрик, как всегда, первым. Полежал пару секунд, прислушиваясь к ощущениям, и пришел к выводу, что чувствует себя почти нормально. Немного ныл позвоночник, была тяжеловата голова, но в целом ничего ужасного.

Потом Эрик плавно и практически бесшумно приподнялся на локте и минуту или две любовался разметавшейся во сне Верой. Она была чудо как хороша в своей «ветхозаветной простоте», и он чуть было не поддался соблазну разбудить ее поцелуями. Но Эрик свой мгновенный порыв все-таки остановил. Судя по «данным объективного контроля», спали они не больше четырех часов. Ему достаточно, а вот ей, скорее всего, нет. День впереди длинный, успеют еще насладиться обществом друг друга.

Он осторожно покинул постель, поднял с пола сначала свой, а потом и Верин китель, повесил их на плечики в шкафу, достал с полки спортивные трусы, натянул на себя, прикинул, надевать ли еще и кроссовки, но решил, что небольшое испытание воли ему никак не повредит, и отправился в путь босиком. Пробежал по коридору, спустился по лестнице и выбежал через боковую дверь в парк. По аллеям и тропкам бежал, уже не скрываясь. Холода не чувствовал, неприятных ощущений в стопах тоже, вообще ничего не замечал. Думал. Осмысливал разговор с Моргенштерном, переживал по новой ночь любви, вспоминал ночные разговоры с Андреем, Верой, другими знакомыми. Вспомнил между делом и встречу с Анной. Короткий разговор с ней оставил странный осадок. Не содержанием, а настроением. Впрочем, отчасти все же именно тем, что было сказано каждым из них. Однако в большей степени тем, что подразумевалось, хотя так и не было произнесено вслух…

Странно, но именно на размышлениях о сказанных и несказанных словах его и прервали. Почти на самом берегу озера — по тропинке, идущей вдоль обреза воды — прогуливались адмирал Мельник и его молодая жена. Впрочем, молодой она казалась лишь по сравнению с пятидесятилетним адмиралом. Для Эрика тридцатилетняя женщина молодой не являлась по определению. Однако следовало отдать ей должное, Элен Мельник была красивой женщиной. Высокая блондинка с хорошей фигурой и прозрачно-голубыми глазами на правильном, изысканно вычерченном лице.