Пара дракона - Миранда Мартин

отскакивает назад, завывая от боли с булькающим звуком. Из его горла торчит кусок металла, и гастер падает на землю. Двое других двигаются более осторожно. Они делают ложные выпады, когда она взбирается на ретранслятор и сдерживает их с чистой бравадой. Я поднимаюсь из песка и бегу к ней, но уже слишком поздно.

Они расходятся, так что она не может держать их обоих в поле зрения. Тот, что сзади, прыгает и бьет ее в спину, отчего она падает. Я достаю свой лохабер. Если это ловушка, то пусть мой враг обрушит ее на меня сейчас. Я не буду стоять и смотреть, как ее убивают. Я атакую того, что ударил ее первым, и одним движением перерубаю ему задние лапы. У меня нет времени, чтобы прикончить его, другой приближается к ней. Я подпрыгиваю в воздух, расправляю крылья и перелетаю через короб. Я поворачиваю свой лохабер, опускаясь вниз, и держу его двумя руками, вонзив его в основание шеи второго гастера. Когда я приземляюсь, она шепчет что-то похожее на «Лэйдон».

Я рывком вытаскиваю свой лохабер и поворачиваюсь к первому гастеру. Он уползает, так что я заканчиваю с ним, прежде чем подойти к ней. Она лежит неподвижно на фоне песчаной дюны. Ее глаза закрыты, и я не уверен, дышит ли она. Наклонившись ближе, я прикладываю ухо к ее губам и слышу мягкое шипение воздуха, входящего и выходящего. Я оглядываюсь по сторонам, ожидая ловушки, но если она сработает, то уже слишком поздно. Никто не появляется.

Неужели я ошибся?

Проходят мгновения, но ничего не происходит. Наконец я поворачиваюсь и опускаюсь на колени рядом с ней. Темный мех на ее голове раскинулся вокруг нее, как ореол. Она прекрасна и спокойна, лежа здесь, в тени дюны. Что же мне теперь делать? Я должен помочь ей, но как это сделать? Дом. Я отведу ее домой. Она моя. Я начинаю поднимать ее, но останавливаюсь.

Нет. Я ее не заслуживаю. Мое наказание за мои неудачи — быть одному. Страдать в своем одиночестве и видеть, что происходит с моими братьями из-за моих ошибок. Мое бесчестье преследует меня из тумана воспоминаний.

«Это происходит сейчас. Живи настоящим, а не прошлым».

Шипя, я беру ее на руки и прижимаю к груди. Она горячая. Невероятно горячая, но я нахожусь слишком близко от города, чтобы тратить время и решать, является ли это ее естественным состоянием. Это не вызывает неприятных ощущений. Мне нравится, как она прижимается ко мне, и на ее груди есть мягкие холмики, которые пробуждают давно дремлющие желания.

Перехватив ее поудобнее, я бегу, расправляя крылья и заметая следы хвостом. Расстояние до дома велико, и то, что я несу ее замедлит меня, но я не хочу оставаться так близко к чужому городу. Чем дальше мы от него, тем лучше.

Я бегу до изнеможения. Солнце уже опустилось низко, когда расстояние между нами и городом стало достаточно большим, чтобы я мог спокойно разбить лагерь. Положив ее на песок, я размышляю, как укрыть ее. Она не сможет зарыться в песок, как я, и я не знаю местности. Если бы я мог найти оазис, это было бы лучше всего. Там было бы дерево и материалы, из которых я мог бы построить навес, но я не вижу ничего подобного в поле зрения.

Когда я прикасаюсь к ее коже, она все еще горячая и девушка тихо стонет. Наклонившись ближе, я слышу, что она неглубоко дышит. Я кладу голову ей на грудь, и мне требуется некоторое время, прежде чем мне удается уловить звук ее сердца. Я слышу только одно, очередная странность. У нее мягкая кожа. Слишком мягкая, странная и чуждая по своей открытой, незащищенной природе. Я провожу по нее пальцами, мой главный пенис напрягается. Это так заманчиво, я хочу исследовать каждую частичку ее тела, но я не могу позволить себе отвлекаться, несмотря на бушующие побуждения и желания.

Она слишком горячая. Я уверен в этом и думаю, что это одна из причин, по которой она до сих пор не пришла в сознание. Я хочу снова услышать ее голос. Этот прекрасный музыкальный звук все еще отдается эхом в моей голове, и он мне нужен. Ее руки и лицо горят, и мне нужно охладить ее. Мое тело устроено так, чтобы обмениваться теплом, поэтому, если я смогу соприкоснуться с нашей кожей, она должна потянуть тепло от нее и позволить ее собственной системе остыть, пока температура ее тела не станет нормальной.

Других вариантов у меня нет. Это должно сработать. Во-первых, мне нужно снять с нее эту ограничивающую одежду, в которую она одета. Ткань, прикрывающая ее грудь, имеет блестящие застежки, идущие посередине. Тяну за них, они не поддаются, но когда я это делаю, то замечаю, что ткань слегка расходится, как будто в ней есть крошечная дырочка. Я наклоняюсь ближе, изучаю то, что вижу, и понимаю, что блестящий кусочек скользит сквозь щель в ткани. Требуется несколько попыток, чтобы разобраться с этим, но я понял, что на самом деле все довольно просто. Блестящий кусочек надо повернуть в сторону и затем просунуть в отверстие. Как только я справлюсь с первым, разобраться с остальными не составляет труда.

Ее кожа под тканью имеет приятный золотистый оттенок вместо ярко-красного цвета ее обнаженной кожи. Это подтверждает мое мнение, что она слишком перегрелась и ее нужно охладить. Обнаженная кожа пытается обменяться теплом с воздухом, но безуспешно. Под ее шеей находятся два холмика плоти, прикрытые белой тканью. Подцепив ее пальцами, я оттягиваю ткань, но она растягивается и соскальзывает с моих пальцев, шлепая по ее плоти.

Странно. Я не знаю, что это за материал. Он мягкий, но эластичный. Я снова хватаю его и тяну, на этот раз держа крепче. Холмики плоти приподнимаются по мере того, как они освобождаются от оков ткани, но растяжение достигает предела и дальше не идет. От ткани, прикрывающей холмики отходят полосы, уходящие за спину. Я не вижу никаких застежек или способа их соединения спереди, даже после того, как внимательно осматриваю их. Я осторожно возвращаю ткань на место. Я разберусь с этим немного позже.

Брюки на ней обтягивающие и плотно облегают ее талию. Спереди, ниже живота, есть еще одна блестящая круглая