Как было на самом деле. Каждая история желает быть рассказанной - Анатолий Фоменко

После допроса отца вызвали на завод и предложили стать главным инженером Рутченковского коксохимзавода, собрать рабочих и инженерно-технический персонал и немедленно приступить к восстановлению разрушенного завода. Отец с радостью принялся за работу. Электроэнергии еще не было, и сверлильные станки вращали вручную. Также вручную клепали и металлоконструкции. Труд был очень тяжелый, но все повреждения двух мостов были быстро восстановлены.

Но вот с Востока начало прибывать бывшее начальство завода (в том числе и люди, грамотно отправившие эвакуационный поезд с вокзала раньше времени). Некоторые вернувшиеся начали громко возмущаться: мы там, в эвакуации, рисковали всем и не жалели жизней для победы в войне, а вы тут в оккупации, «немцам помогали». Несмотря на успешное восстановление предприятия, Тимофею Григорьевичу пришлось уступить свой пост вернувшемуся из эвакуации главному инженеру Гутману. Отца же назначили начальником отдела капитального строительства завода, и по положению он считался заместителем директора завода. Его назначение на такой пост было необычным. Многих это удивило, а некоторых даже возмутило. Дело в том, что эта должность была сугубо партийной, как и все руководящие должности в то время. И вдруг на ней оказался беспартийный, да еще из бывших на оккупированной территории.

За успешные восстановительные работы заводу восемь раз присуждалось знамя Государственного Комитета Обороны СССР. Всё это явилось какой-то поддержкой для отца. Поэтому заявление одного из начальников цехов, некоего Денисенко, члена партии, о том, что отец не достоин этой должности, не повлияло на его положение.

Несмотря на «темные пятна» в биографии, Тимофей Григорьевич за успешное завершение работ по восстановлению завода был отмечен правительственной наградой. Восстанавливая завод, одновременно строили жилые дома и культурно-бытовые учреждения. Начали строить хороший и благоустроенный поселок.

Через некоторое время на завод пожаловал сам Н. С. Хрущев. Он был тогда первым секретарем компартии Украины и председателем Совета Министров УССР. Приехал с большой свитой, среди которой был и первый секретарь обкома Сталинской области Мельников. Как пишет отец, Хрущев был одет своеобразно. Хорошо вычищенные сапоги, галифе, москвичка, и на голове – фетровая шляпа. Говорил очень много и только он один. Остальные, поглощенные его знаменитым выражением «Кузькина мать», следили за каждым его движением и только поддакивали и послушно кивали головами. В течение всего времени к нему не последовало ни одного вопроса, просьбы, возражения. Его слова воспринимались, как божий дар, ниспосланный свыше.

Хрущев зашел в один из строящихся домиков. Домики возводились из шлакоблоков, которые готовились здесь же. Но в то время уже было подписано Хрущевым постановление о применении кирпича-сырца для внутренних простенков в домах. А в строящемся поселке внутренние простенки делали из шлакоблоков. Хрущев сразу обратил внимание на это: «Разве вы не читали нашего постановления о применении кирпича-сырца в этих случаях?»

Все замерли. Директор завода Баланов побледнел, растерялся и ничего не мог сказать. Пришлось отцу его выручать. Тимофей Григорьевич ответил Хрущеву так: «Никита Сергеевич, постановление мы прорабатывали, но в наших условиях имеются большие запасы шлаков, которые мы используем для шлакоблоков, а вот кирпича у нас не хватает даже для промышленного строительства».

Обращаясь к Мельникову, Хрущев сказал: «Они поступают, пожалуй, правильно. Ты им не мешай в этом». Мельников, будучи первым секретарем обкома, ни разу до этого случая и после него не был на заводе и не имел ни малейшего представления о его делах и нуждах. Однако с деловым видом ответил Хрущеву: «Хорошо, Никита Сергеевич». Мельникова отец знал хорошо по институту. Позже, когда он был секретарем обкома, Тимофею Григорьевичу не раз приходилось не только видеть его на совещаниях, но и встречаться лично. Несмотря на свое высокое положение, он был всегда приветлив и проявлял живой интерес к знакомым студенческих лет.

Во время работы отца на заводе, еще во время войны, в его жизни произошло важное событие. В 1943 году ему было уже 33 года, но он еще не был женат. И вот, его женой стала Валентина Поликарповна Маркова (потом Фоменко). Родилась она в Юзовке (ныне г. Донецк), в семье служащего. Она была самой младшей. Старше ее были две сестры, рис. 1.9, рис. 1.10, и два брата, рис. 1.11, рис. 1.12, рис. 1.13. Родители русские. Отец из Орловской губернии, а мать из Смоленской, но оба жили в Донбассе. На рис. 1.14 – родственники Валентины Марковой, моей мамы. Старая фотография примерно 1922–1923 годов, г. Юзовка (потом Сталино, Донецк). Слева стоят молодые родители моей мамы (Романова Ефросинья Андреевна и Марков Поликарп Федосеевич), а сама она, маленькая девочка 4–5 лет, сидит на переднем плане. Справа стоит Клава, сестра моей мамы. Справа сидят, скорее всего, дедушка и бабушка моей мамы. Их имен не знаю. Не знаю также, что за мужчина сидит слева. К сожалению, уже не у кого спросить. На рис. 1.14a показан вид шахтерской Юзовки в 1912 году, а на рис. 1.14b – центральная шахта Юзовки в 1911 году.

Рис. 1.9. Моя бабушка – Романова (Маркова) Ефросинья Андреевна (справа) и ее три дочери (слева направо): Клавдия, Валентина и Анна (г. Рутченково).

Рис. 1.10. Сестра Валентины Марковой (Фоменко) – Анюта с сыном Анатолием и мужем Берзиным Георгием Фридриховичем.

Рис. 1.11. Моя бабушка – Ефросинья Андреевна Романова (Маркова) и семья ее сына Николая, то есть моего дяди. Николай Ипполитович Марков, его жена Вера Алексеевна (Зорина) и сын Алексей. Моя мама говорила, что сама удивлялась тому, что у неё отчество Поликарповна, у брата Георгия – тоже, а у брата Николая – отчество Ипполитович. Хотя отец у них у всех один. Видимо, была какая-то путаница в документах.

Рис. 1.13. Марков Георгий Поликарпович – брат Валентины Марковой. 1977 год.

Рис. 1.12. Марков Георгий Поликарпович – брат Валентины Марковой. 1939 год.