Комитет по встрече - Юрий Нестеренко

— Конечно, паранойя, — кивнул Харрис. — Я вполне уверен, что у замкнутого сообщества из нескольких человек, десятилетиями живущего в таких условиях, разовьются всевозможные психозы.

— Ну, хватит фантастики, — сказал Де Торо. — Время связи с Землей.

— Полагаю, нам надо сообщить на Землю о наших подозрениях, — заявил Дженнингс. Несколько голосов поддержало его.

— Вы хотите выставить себя на посмешище?

— Речь идет о безопасности всей экспедиции, — напомнил Хелсинг.

— Хорошо, я отправлю запрос о человеке по фамилии Норрис и обо всех, кто числится погибшим на Марсе. Без дополнительных комментариев. Ответ мы получим завтра вечером. Это вас устроит?

— А как же завтрашний день? — спросил Джо Джо.

— Пусть никто не удаляется из зоны досягаемости сигналов, — сказал командир. — Не лезет ни в какие подземелья, не предупредив остальных. Поддерживает связь с соседями. Теперь все, или вы хотите праздновать Хеллоуин по полной программе?

— Разумно, — кивнул Хелсинг. — В конце концов, один несчастный случай действительно не повод сворачивать работу и сбиваться в кучу в ожидании нападения неведомо кого. Но если кто-то заметит что-то странное, пусть немедленно информирует остальных.

— Разумеется, разумеется, — нетерпеливо подтвердил Де Торо, поднимаясь, чтобы идти в радиорубку.

— Кстати, кто-нибудь проверял наших роботов? — спросил вдруг Джо Джо.

— С ними все в порядке?

— Я проверял, — отозвался Дженнингс. — Не считая тех, что забрал Хок, все роботы на месте.

Реакция Центра на гибель Аткинсона не отличалась от реакции Де Торо: «Это очень печально, парни, но, надеемся, вы сможете продолжать работу.»

Запросы о прошлом колонии, как и предыдущий запрос Дженнингса, были приняты без удивления: если команде «Вандерера» нужны дополнительные сведения, она их получит.

Хок не был извещен о произошедшем, и непроницаемая физиономия командира во время сеанса связи вряд ли сказала ему больше, чем его губы. Хок, в свою очередь, сообщил, что благополучно добрался до конца трубопровода, что диагностика показывает отсутствие фатальных повреждений трубы, и что роботы откапывают из-под снега льдоперерабатывающую станцию. Из-за бури, которая ощущается и здесь, видимость близка к нулю, но роботы справляются.

В эту ночь впервые за все время все оставшиеся в городе астронавты перебрались спать в один корпус, разместившись в соседних комнатах. О'Нил и Вудро говорили, правда, что это глупое суеверие, но Де Торо, хотя и разделявший их убеждение, предложил им, ради психологического комфорта команды, присоединиться к остальным. Однако, ничто не потревожило сон астронавтов, и поутру они обнаружили, что их по-прежнему 10, к немалой радости Джо Джо. Нервное напряжение, однако, сохранялось, и даже шутки, которыми перебрасывались члены команды за завтраком, не могли этого скрыть.

Нельзя сказать, чтобы этот день был самым эффективным по части работы; большинство астронавтов то и дело отрывались от своих занятий, чтобы связаться с кем-нибудь из соседей. В подземелья коммуникаций не спускался никто, кроме роботов; впрочем, те вполне справлялись со своими обязанностями. Все — даже, пожалуй, Вудро и О'Нил — с нетерпением ждали вечернего сеанса связи. Когда время настало, вся команда, вопреки инструкции, столпилась в тесной радиорубке.

Из принтера выползал листок с запрошенными данными.

«Норрис, Ховард Д. (2012–2109) Прибыл на Марс 6 июня 2047. С 9 фев. 2050 старший диспетчер, с 17 янв. 2055 и до консервации колонии — заместитель старшего администратора космопорта.»

Дальше шел список людей, умерших на Марсе за время функционирования колонии. Всего их было 18, основной причиной были несчастные случаи.

Замыкали список Чен, Виктор К. и Браун, Маргарет Н., погибшие 26 апреля 2054 в результате аварии реактивного катера.

Де Торо закончил сеанс связи и с торжествующим видом оглядел своих подчиненных.

— Как видите, джентльмены, все ваши романтические гипотезы не состоятельны. Норрис вполне мог иметь доступ к центральному компьютеру космопорта, и перед закрытием колонии здесь не было ни действительных, ни мнимых смертей.

— Что ж, тем лучше, — отозвался Хелсинг. На лице Джо Джо было написано, что он так не считает.

Дженнингс тестировал новый компьютер оранжереи, а Харрис, засунув руки в карманы, наблюдал за его действиями.

— Сядь, — сказал Дженнингс, — не люблю, когда стоят за спиной.

— Устойчивой психике астронавта не подобают подобные комплексы, — назидательно изрек Харрис, но просьбу выполнил. — Вообще, конечно, человеческая психика — тот еще подарок, — продолжил он. — Разумеется, требования к работающим в космосе сейчас уже далеко не такие жесткие, как сто или полтораста лет назад. И все же психопатов среди нас нет. И вот десять вполне разумных и образованных людей, оказавшись в покинутом городе на мертвой планете, во временной изоляции от остального общества, вдруг на основании ничего не значащих совпадений начинают наперебой выстраивать какие-то параноидальные гипотезы.

— Ну, не 10, — криво усмехнулся Дженнингс. — Вычти Де Торо, О'Нила и Вудро.

— Не уверен, что и у них на душе не скребли кошки, — покачал головой Харрис. — Знаешь, что вчера сделал я? Я провел полный анализ еды, которой нас пичкает автомат. Тот же самый автомат, который мы же и настроили несколько дней назад. Естественно, все оказалось в полном порядке.

— А по-моему, сегодня все слишком уж стараются подчеркнуть, что все в порядке, — заметил Дженнингс. — Как-никак, Аткинсон мертв, и это объективный факт. И я бы не сказал, что человек с высшим техническим образованием, хватающийся за оголенный провод — это так уж естественно.

— Чаще всего тонут те, кто хорошо плавает, — ответил Харрис. — Им свойственна самонадеянность.

Дженнингс хотел еще что-то сказать, но тут компьютер сообщил о конце тестирования, и кибернетик поднялся с кресла.

По звенящим под ногами металлическим ступеням Паулини поднялся на решетчатую площадку, опоясывавшую цех изнутри на пятнадцатиметровой высоте.

Два робота трудились неподалеку над заменой оборудования. Астронавт скользнул по ним мимолетным взглядом — роботы, как обычно, справлялись со своим заданием, и причин интересоваться ими не было — и, облокотившись на металлические перила, достал свой электронный блокнот. Пара манипуляций с верньерами раздвинула экран до нужных размеров, и Паулини принялся изучать появившуюся перед ним схему, иногда бросая взгляды вниз, чтобы соотнести изображенное с реальным.

Земля уже знала о расхождениях с документацией и списывала их на тот бардак, что, должно быть, царил в Марсополисе накануне эвакуации. Паулини мог себе это представить: атмосфера злости и отчаяния, закрытые проекты, перечеркнутые карьеры, поломанные судьбы… Тотальный дефицит вследствие прекращения снабжения и поспешная эвакуация на Землю, уже тогда задыхавшуюся под бременем перенаселения и экономического кризиса, навстречу весьма вероятной мировой войне… Большинство людей, отвечавших за консервацию, уже умерли, а те, что еще живы, вряд ли могут вспомнить конкретные технические подробности. Все это было вполне понятно и логично. Нелогично было другое: изношенное оборудование, на которое Паулини натыкался в цехах. Возраст механики проявляется куда более явно, чем возраст электроники. Причем не тот возраст, что определяется датой изготовления, а тот, что зависит от срока эксплуатации. До сегодняшнего дня таких странных станков было не настолько много, чтобы делать какие-то сенсационные выводы; Паулини готов был объяснить их существование все тем же сворачиванием финансирования в период агонии марсианской программы, когда Земля вполне могла поставлять оборудование не первой свежести. Но то, что он увидел сегодня, уже с трудом укладывалось в эту схему. Он просто знал год выпуска этих моделей. Они были доставлены на Марс новенькими и едва успели поработать.