Мы правим ночью - Клэр Элиза Бартлетт

Слова слетели с ее губ без запинки, но когда она увидела, как он слюнявит карандаш и прижимает его к бумаге, ей почему-то стало только хуже. Ей хотелось быть гордой, признать правду и достойно принять уготованную ей судьбу. Но она все говорила и говорила, надеясь найти какие-то особенные слова, способные ее спасти.

– Я приношу пользу. Я никогда не делала ничего плохого, не опаздывала на работу. Можете спросить мою контролершу, миссис Родойю. Я действительно тружусь на заводе и работаю на армию.

Скаровец подался вперед.

– Мне плевать, – сказал он и положил на стол руку.

Ревна застыла на полуслове с открытым ртом. Так они просидели несколько секунд. Затем он откинулся на стуле обратно.

– Это отец научил вас пользоваться Узором?

– Нет.

Они не могут повесить на папу еще одно преступление!

– Тогда ваша мама.

– Нет! – в приступе паники воскликнула Ревна. – Я научилась сама.

– Это невозможно, вы прибегли к сложной тактике…

– Мама даже не знала, что…

– Не перебивай меня, – зарычал он.

В его разъяренном лице было что-то звериное.

У Ревны по спине побежал ледяной холодок. Теперь они будут ломать ей руки и ноги и сдирать живьем кожу, пока она не расскажет о своей жизни все.

Интересно, а стены здесь толстые? Мама услышит, как она будет кричать в этой импровизированной камере? Ревне хотелось думать, что ей удастся вынести пытки ради своей семьи. Но она не была в это уверена.

Звякнула ручка открываемой двери. Ревна подпрыгнула и сделала судорожный вдох, собираясь попросить маму выйти. Но порог переступила вовсе не она. Вошедшая женщина в грубо скроенном мундире с нашивкой «Вооруженные силы» была небольшого роста. Ревна не ожидала, что скаровский палач будет выглядеть именно так. На самом деле в ней было что-то неуловимо знакомое. Ревна силилась узнать ее, но не могла вспомнить, где ее видела.

Женщина перевела взгляд с Ревны на утомленного, потом посмотрела на его товарища с подбитым глазом.

– Я же велела сообщить мне, когда она будет здесь.

Скаровец с фингалом заерзал, будто хотел выскользнуть из комнаты, не привлекая к себе лишнего внимания. Утомленный откинулся на стуле и хлопнул ладонями по коленям.

– Мы приступили к одной весьма специфической процедуре, – ответил он.

Женщина улыбнулась. Ее улыбка была не доброй, как у мамы, и даже не покровительственной, как у миссис Родойи. Этой улыбкой она будто приглашала офицера сделать еще один неверный шаг.

– Моя процедура будет предшествовать вашей. Если желаете в этом удостовериться, спросите у Исаака.

Он скривил губы, но ничего не сказал. Теперь в нем не осталось ничего от того хищника, которым он был с Ревной. Скаровец встал, отодвинув стул от стола.

– В любом случае я уже устал ее слушать.

В самом деле? А как же великое дознание и допрос? Все лишь для того, чтобы бросить меня на этом уродливом розовом диване?

Скаровец с фингалом выскользнул наружу, женщина посторонилась, пропуская к выходу утомленного.

– И закройте с той стороны дверь.

Она подождала, пока он с грохотом не захлопнул за собой створку, и села на освободившийся стул.

– Прошу прощения за этот инцидент. Особый контрразведывательный отряд военного времени привык вести себя бесцеремонно. Но сегодня увидеть тебя хотели не они, а я.

Ревна крутила головой, глядя то на дверь, то на женщину. Та протянула ей руку.

– Меня зовут Тамара Зима.

У Ревны открылся рот от изумления. Женщина показалась ей знакомой потому, что ее фотографии были на обложках всех газет и журналов; ее слова прочно отпечатались в памяти тысяч юных девушек. Тамара Зима была самым выдающимся авиатором Союза, а по сути – единственным. На самом первом аэроплане она подлетела к линии фронта, а потом, совершив двадцатичасовой полет, пересекла весь Союз из конца в конец. И слыла единственным человеком, способным послать к чертовой матери любого генерала из штаба Исаака Ваннина.

Она так и стояла, протянув Ревне руку. Та вытерла ладонь о спецовку и пожала ее.

– Ты понравилась нашим скаровцам, – сказала Тамара.

Ревна, не в состоянии совладать с собой, опять бросила взгляд на дверь.

– Уж можешь мне поверить. Они, конечно же, напускают на себя суровый вид, но ты произвела на них неизгладимое впечатление. Иначе они бы меня не позвали. Я слышала о тебе и собиралась спуститься вниз, чтобы посмотреть самой.

Она была с ними заодно. Пока Тамара просматривала папку с ее делом, Ревна ждала первого вопроса, засунув ладони себе под бедра.

Тамара, казалось, прекрасно видела, как девушка растеряна. Она подалась вперед и улыбнулась куда теплее, чем до этого скаровцу. Ревне захотелось ответить ей тем же, но она не стала. Это была еще одна уловка в арсенале допросов Союза.

– Расслабься, мисс Рошена. Тебя никто не собирается здесь арестовывать. Напротив, мы в тебе очень заинтересованы.

Ревна ничего не ответила. Ее, конечно же, собирались арестовать. А интересовались только потому, что хотели вытянуть из нее как можно больше перед тем, как окончательно сломать ее волю.

– У тебя есть кое-что, в чем отчаянно нуждается Союз, – произнесла Тамара.

Эти слова повергли Ревну в замешательство.

– Что вы сказали?

– Что тебе известно о летательных аппаратах Эльды?

– Э-э-э… что они летают? – высказала предположение Ревна.

Тамара подняла бровь, и девушка покраснела.

– То есть… эльды искажают Узор и используют его для полетов.

Тамара склонила набок голову.

– В принципе верно. По сути, они делают то же, что вчера проделала ты, только в более усложненном варианте. Вот почему мы проявили к тебе такой интерес.

Понятно.

– Я не шпионка.

Слова прозвучали резче, чем она хотела. Союз мог в любой момент обвинить девушку в измене. Но назвать ее перебежчицей им не удастся.

Тамара глубоко вздохнула и стала царапать что-то ручкой на страничке открытого дела Ревны.

– Думаю, мы подошли к этому вопросу не с того конца, – наконец произнесла она, – я хочу тебе помочь.

– Почему?

Мама сердито осадила бы ее за столь бесцеремонный вопрос, но Ревну охватило любопытство. С каких это пор Союз пытается ей помочь?

– Потому что эльды выигрывают эту войну в воздухе. Чтобы их победить, нам нужны собственные авиаполки и пилоты Узора. Нам нужны люди, которые умеют делать то, что делаешь ты. Вернее, мы, – уточнила Тамара и посмотрела Ревне в глаза.