Одно короткое лето - Руслан Валерьевич Дружинин

должна стать полезной, должна понять, как устроен наш мир. Явь также жестока, как и подземелья Нави. Возможно даже более жестока. Прими это, если хочешь быть с нами.

— Я в живе с вами, — охотно повторила в след девушка. Вид её острозубой улыбки уже не пугал. Она поселила в скитальце мрачную решимость идти до конца. С помощью Анюты он воспитает в Олежке то самое чувство уверенной равнодушности, которого ему так не хватало. Рядом с сыном будет тот, кто готов жертвовать чужими жизнями ради семьи. Никакие слова или уроки не заменят такого.

— Мы отдадим тебе одну из винтовок, научим тебя быть скитальцем. Быть может из этого что-то получиться. Постараемся сделать из тебя человека.

Анюта по-прежнему улыбалась, она доверяла ему. Михаил должен был указать подземной убийце путь в верхнем мире, и он действительно собирался сделать такое…

…Пришли первые дни весны. Когда солнце подтопило снега, скитальцы покинули своё Зимнее убежище и поднялись на поверхность. Из-под сходивших сугробов появились жидкая поросль трав. Они слишком быстро стремились к весеннему ветру, превращая окрестности в изумрудно-белый ковёр. Холод возвращался теперь только ночами, отдавая Зиме её прежнюю власть.

Михаил смотрел на Анюту и видел в ней лишь причину раздора. Олежка почти перестал с ним разговаривать и каждый день пропасть между ними росла. Однако, перед собой мужчина оставался полностью честен — Анюта ему была не нужна.

— Что ты тут делаешь? — холодно поинтересовался скиталец, снова обнаружив девушку рядом с собой. Улыбка Анюты померкла. — Тебе велено было больше не лезть ко мне. Слышишь? Уходи прочь…

Зло скривив губы, она вскочила с ложа и вернулась к своему месту возле костра. С её уст сорвались тихие ругательства, услышав которые, покраснел бы любой взрослый мужчина. Они смешивались с наречием Нави, что делало брань ещё более жуткой.

— По подземному не ругаться, — напомнил Михаил заключённый ещё в Тепле уговор и, оглядывая стоянку, встретился взглядом с Олегом. Сын хмуро смотрел на их ссору со своего спального места.

— Анюта, иди ко мне, — позвал он злившуюся на весь свет Навь. Несмотря на то, что Олежка не мог завоевать её расположение, он по-прежнему относился к ней с лаской. Вся злость и разочарование доставались отцу. С молчаливым упорством Михаил нёс это бремя; Анюта же наоборот — пользовалась ситуацией со всем женским коварством. Когда глава семьи её отвергал, она нарочно сближалась с сыном, стараясь вызвать ответную ревность.

— Вот, садись рядом, — пригласил её парень. Им было вместе теплее, в потухшем кострище ещё тлели угли. Когда девушка устроилась, Олежка достал из рюкзака старую брошюру в заклеенной скотчем обложке. Вместе с Анютой они могли часами разглядывать цветные картинки, но при этом каждый понимал увиденное по-своему.

— Смотри, — указал Олежка на потускневшую за долгое время страницу, — так жили люди до прихода Зимы – до долгого хлада и белой смерти.

— Мара была всегда, — возразила ему в ответ Навь.

— Да, Зима была всегда, но не такая, как сейчас, а короткая – всего в три месяца. Мало кто умирал от её холодов. Морозы стояли слабее, люди знали, как с ними бороться. А лето — удивительно длинное и тёплое. Было много деревьев, животных, плодов и столько солнца, что от него даже приходилось нарочно искать себе тень и прохладу.

Анюта недоверчиво хмурилась. Её сильно озадачила фотография изображавшая тропический остров. Вероятно, Навь до конца не понимала того, что видит перед собой. Ей просто не с чем было сравнить. Всё то, о чём Олег пытался сейчас рассказать, звучало как красивая сказка. Но эта сказка нравилась девушке – она улыбнулась.

— Смотри дальше. Вот такими были люди до прихода Долгой Зимы, — Олежка указал на семью за накрытым столом – дешёвую рекламу печенья с бесполезным ценником в красной «вспышке». — Они были счастливы…

— Счастье? Кого они убили? — непонимающе подняла бровь Анюта.

— Чего?! Да ты что! Они никого не убивали! Почему ты так решила?

Анюта с удивлением наблюдала за реакцией парня. Между ними явно возникло недопонимание, и скиталец знал от чего.

Не ожидая никакой благодарности, Михаил решил подсказать:

— Знаешь, что Навь называет «счастьем?» Счастье — это процесс делёжки добычи после набега, когда каждый получает то, что ему причитается – свою часть.

Скиталец был прав, сын ему не ответил. Олег вздохнул и снова обратился к Анюте:

— Люди не должны убивать друг друга, понимаешь? Не должны убивать больных, женщин, детей лишь из-за того, что те просто слабее. Нас и так мало осталось. Люди на картинке жили в Тёплом Лете и не убивали. Вообще не любили убивать! Убийство — это страшное преступление, это неправильно…

Именно из-за таких речей Михаил не любил оставлять Анюту с Олегом.

Сын не изменился, наивно приучал подземницу к миру, которого давно не существовало. Анюта, как губка, впитывала эти слова, верила в добро, а ведь оно давно покинуло остывшую землю. С такими разговорами, она начинала считать, что Явь совсем другая нежели подземный мир. Но реальность была страшна – в холоде Долгой Зимы царило лишь острое желание выжить.

— Хватит пялиться на