Шарль де Голль. Военные мемуары. Том 1. Призыв. 1940-1942 - Шарль де Голль

Далее я переходил к тому, как использовать такой стратегический кулак для прорыва прочной обороны противника. Средствами для этого являлись: стремительная переброска войск в район боевых действий, осуществляемая в течение одной ночи, что оказывается возможным благодаря моторизации всех подразделений, их способности передвигаться по любой местности, использованию активных и пассивных средств маскировки; наступление, в котором участвуют 3 тысячи танков, построенных в несколько эшелонов на участке фронта шириною в среднем до 50 километров; это наступление поддерживается следующей на небольшом удалении от танков рассредоточенной артиллерией; на последовательных рубежах к танкам присоединяется мотопехота с ее огневыми и инженерными средствами. Силы, участвующие в операции, разбиваются на два или три армейских корпуса; авиационные средства дивизий и армейская авиация ведут разведку и поддерживают действия наземных войск. Темп наступления в целом, при нормальных условиях, должен равняться примерно 50 километрам в день. После всех этих действий и в том случае, если противник продолжает оказывать организованное сопротивление, следует общая перегруппировка сил либо с целью расширить прорыв в сторону флангов, либо для того, чтобы возобновить наступление в глубину, либо, наконец, с тем, чтобы закрепиться на захваченной местности.

Но после прорыва обороны противника могут неожиданно открыться более широкие возможности. В этом случае механизированная армия смогла бы развивать успех веерообразно, по расходящимся направлениям. По этому поводу я писал: «Часто, добившись успеха, войска будут стремиться использовать его результаты и проникнуть в глубокий тыл противника. Развитие успеха, о котором могли только мечтать, станет реальностью… и тогда откроется путь к великим победам, то есть к таким победам, которые по своим далеко идущим последствиям сразу же приводят к полному разгрому противника, подобно тому, как уничтожение одной колонны порою влечет за собой разрушение всего здания… Механизированные войска устремятся глубоко в тыл противника, поражая уязвимые объекты и дезорганизуя всю его группировку… Таким образом, тактика перерастет в стратегию, что некогда являлось конечной целью военного искусства и верхом его совершенства…» Между тем может наступить момент, когда вооруженные силы противника, весь народ и государство, доведенные до крайней степени отчаяния и лишенные средств защиты, сами собою придут к окончательному краху.

Это будет достигнуто тем вернее и тем скорее, что «эта способность к внезапным ударам и прорыву прекрасно сочетается с получившими отныне решающее значение боевыми свойствами различных видов авиации». Я писал о том, что авиация, нанося бомбовые удары по врагу с воздуха, подготавливает и дополняет успех боевых действий, которые ведет на земле механизированная армия, а последняя, в свою очередь, вторгаясь в районы, подвергшиеся опустошению авиации, делает стратегически целесообразными разрушительные действия воздушных эскадр.

Столь глубокое изменение способов ведения войны требовало соответствующих изменений в управлении войсками. Подчеркнув, что в современных условиях радио позволяет осуществлять связь между различными элементами будущей армии, я изложил в конце книги методы, которые командование должно использовать для управления войсками этого нового боевого организма. Я говорил о том, что прошло время, когда командиры со своих командных пунктов, укрытых глубоко под землей, руководили находившимися далеко от них людскими массами. Напротив, личное присутствие командира, принятие им решения на месте, его собственный пример приобретают важнейшее значение в условиях стремительно развивающихся событий, с их непредвиденными случайностями и мгновенно меняющимися обстоятельствами, что будет характерно для сражений механизированных войск. Личность командира приобретет несравненно большую роль, чем готовые рецепты, предписанные уставом. «Разве не лучше, — спрашивал я, — если изменение условий ведения боя будет благоприятствовать повышению роли тех, кто в трагические минуты, когда ураган войны сметает установленные нормы и сложившиеся привычки, остается на своем посту и потому является необходимым?»

В заключение я обращался к государственной власти. В самом деле, преобразования в армии, так же как и в других сферах государственной жизни, не происходят сами собой. А поскольку появление профессиональной армии должно было привести к глубокой перестройке всей системы вооруженных сил, а также боевой техники и стратегии, создание такой армии могло быть осуществлено только государственной властью. Несомненно, и на этот раз понадобился бы человек, подобный Лувуа[42] или Карно[43]. Но, с другой стороны, такая реформа могла явиться лишь составной частью более широких преобразований и лишь одним из элементов в перестройке государства. «Вполне естественно, что национальное обновление следовало начать с реорганизации армии. В упорных усилиях по обновлению Франции ее армия служила бы ей подспорьем и примером. Ибо меч — это ось мира и величие страны неотделимо от величия ее армии».

При разработке моего проекта я, конечно, использовал взгляды и идеи, которые получили распространение в связи с появлением боевых машин. Генерал Этьенн, горячий сторонник механизированной армии и первый инспектор танковых войск, еще в 1917 высказывал мысль, что следует использовать значительное количество танков на большом удалении от тех танковых частей, которые используются в качестве сопровождения пехоты. В связи с этим в конце 1918 заводы начали выпускать огромные боевые машины весом в 60 тонн. Однако после заключения перемирия производство танков было прекращено, а теория свелась к формуле «согласованных действий пехоты и танков», которая дополнила формулу «танков сопровождения». Англичане, впервые массированно использовавшие в 1917 в Камбре Королевский танковый корпус, явились зачинателями в этой области. Они продолжали отстаивать теорию самостоятельного применения бронетанковых войск, горячими приверженцами которой были генерал Фуллер[44] и английский военный историк Лиддл Гарт[45]. Во Франции в 1933 военное командование, объединив в лагере Сюип разрозненные танковые подразделения, создало ядро легкой дивизии, имеющей целью разведку и охрану.

Некоторые в этой области шли еще дальше. В своей книге «Мысли солдата», опубликованной в 1929, генерал фон Сект[46] указывал на огромное превосходство, которым будет обладать хорошо обученная армия над плохо организованными войсками. При этом он имел в виду, с одной стороны, стотысячную германскую армию, солдаты которой проходили долгосрочную службу, а с другой стороны — многочисленную, но, по его мнению, плохо спаянную французскую армию. Итальянский генерал Дуэ, определяя эффект, который могли бы дать воздушные бомбардировки промышленных и других жизненно важных центров, приходил к выводу, что авиация сама по себе способна решить исход войны. И наконец, «план-максимум», который Поль-Бонкур отстаивал в 1932 в Женеве, предполагал создание при Лиге Наций профессиональной армии, передав в ее распоряжение все танки и всю авиацию европейских стран, и возложить на эту армию обеспечение коллективной безопасности в Европе. Мой план приводил в систему все эти разрозненные, но в основе своей единые взгляды и ставил целью воспользоваться ими в интересах Франции.