Исчезновение - Клэр Дуглас

не нашли никого, подходящего под описание. Вам лучше всего поговорить с моим коллегой, сержантом Дейлом Крауфордом.

– Хорошо, – я выключаю запись. – А он согласится со мной говорить?

– Конечно. Он отличный парень, этот Дейл. Был совсем мальчишкой, когда я служила. Двенадцать лет назад или около того. Сейчас он, наверное, вашего возраста, занимается нераскрытыми делами… Крутой такой. На прошлой неделе позвонил мне и сказал, что его команда будет опять расследовать дело Оливии Ратерфорд.

– Появилась новая информация?

Бренда смотрит на меня несколько секунд и потом говорит:

– Я думаю, вам лучше поговорить об этом с ним.

Она наклоняется, чтобы погладить Симуса. Пес свернулся калачиком около ее ноги, его морда лежит на ее тапочке. После чего хозяйка встает, я делаю то же самое. Собираю вещи и иду за ней к входной двери. Проходя мимо серванта, Бренда притормаживает и берет визитку, вкладывая ее мне в руку. Это визитка Дейла Крауфорда, его контактные данные.

– Дейл отличный парень, – говорит она, распахивая дверь. Я выхожу на холод. – Но он полицейский. Возможно, что-то не захочет обсуждать… Если после беседы с ним останутся вопросы, звоните, не стесняйтесь. Я с удовольствием расскажу все, что вам нужно будет узнать о том времени, когда я вела это дело. Я еще пороюсь в своих старых бумагах. Я иногда делала копии документов, хотя Дейл вряд ли такое одобрил бы. Сегодня все действуют больше по уставу. – У нее игривое выражение лица. Я невольно улыбаюсь. Она опять становится серьезной. – И смотрите, чтобы вас не обвели вокруг пальца, Дженна. Я ни на секунду не сомневаюсь, что в городе есть человек, который знает, что на самом деле случилось с девочками, и все двадцать лет не открывает рта. Пора уже заставить его проговориться.

8

Оливия

Оливия вываливает конский навоз в мусорную кучу и смотрит, как от нее в серое небо поднимается пар, вспоминая, как не раз грела ноги около такой кучи, будучи подростком. Она убрала уже за тремя лошадьми. А еще пыталась дозвониться до Уэзли, но каждый раз включался автоответчик…

Оливия беспокойно провела остаток ночи, после того как проснулась и не обнаружила Уэзли рядом с собой. Когда в шесть прозвенел будильник и она увидела, что его половина кровати по-прежнему пуста, ее охватило странное неприятное чувство, как будто ей не хватало воздуха. Снова всплыли сомнения: не скрывает ли он что-то? Последние несколько месяцев он отдалился от нее. Началось это даже раньше, уж если быть честной. Может, это естественный процесс? Любовь постепенно уходит, как вода сквозь песок. В первое время Уэзли был таким внимательным! Оливия полагалась на него и физически, и морально. Он переносил ее на руках из кровати в кресло-каталку, поскольку она не могла спать на втором этаже из-за лестницы. Ночевал вместе с ней в гостиной, в спальном мешке, на тот случай если ей ночью надо будет в туалет. Успокаивал ее, если она просыпалась из-за кошмарного сна, если ей снилось, что она лежит в разбитой машине и не может выбраться. Сейчас сложно вспомнить, в какой момент все изменилось. Но чем сильнее становится она сама, тем больше ослабевает их связь.

Оливия заговорила о своих опасениях за завтраком, но мать, как обычно, чрезмерно суетилась на кухне.

– Яйца хочешь? – спросила она, в ответ на жалобы по поводу исчезновения Уэзли. Казалось, этот вопрос является реакцией на все сразу: нехватку сил, грустные мысли, пропавшего бойфренда…

– Нет, спасибо. Сегодня на яйца даже смотреть не хочется. – Оливии казалось, что неприятности заполняют ее целиком.

– Да все с ним будет в порядке, – небрежно произнесла мать. Она проигнорировала отказ и положила на тарелку дочери яйцо-пашот. – Уэзли – взрослый человек. Мне он всегда казался очень независимым. Ты не можешь привязать его к своей юбке, дорогая, даже не пытайся.

Оливия никогда не слышала, чтобы у матери кто-то был, хотя и подозревала, что так быть не может. Когда Оливия была еще маленькая, мама иногда оставляла ее со своими родителями, чтобы уехать на выходные. Оливия часто задавалась вопросом: не встречается ли она с кем-то? Но мать никогда бы ей ничего не сказала. Это принадлежало только ей. Она не допускала никого в свою личную жизнь.

– Ты разве не хочешь, чтобы я вышла замуж? Не хочешь внуков?

Мама усмехнулась, откинула с лица густую челку. Она перестала красить волосы, когда ей было под пятьдесят. Стала ходить седая. Седина ей шла: оттеняла глаза, смягчала морщины, добавляла краски в лицо.

– Это твоя жизнь, моя милая. Я не любительница младенцев, ты же знаешь. Мне проще с лошадьми.

– Отлично, спасибо.

Мать отрывисто рассмеялась.

– Ладно, не будь такой неженкой. Конечно, я люблю тебя! – И похлопала дочь по спине так же, как любимую лошадку. Возможно, она не была идеальной матерью, но Оливия точно знала, что для нее она готова на все. Они всегда жили вдвоем и хорошо понимали друг друга.

– Поверь мне, ты сама не хочешь замуж. В браке и начинаются все несчастья.

Откуда бы ей знать? Замужем мать не была. Когда стало известно о беременности, давно, в 1980 году, отец не пожелал иметь с ними обеими ничего общего. Оливия выросла в этом доме, о ней заботились бабушка и дедушка. Грустно, что они умерли с разницей всего в несколько месяцев, когда ей было четырнадцать. У матери не было братьев и сестер.

…«Что, если Уэзли меня бросил?» – думает Оливия, не отводя глаз от телефона, надеясь, что на экране высветится его номер. Что, если он вдруг прозрел? Понял, что она не стоит его? Он яркий, полный жизни человек, ему нужна подходящая женщина, такая, как была Салли. А не картонная Оливия, живущая только наполовину, с пустым сердцем… Она двадцать лет опасалась, что он ее бросит. Пару лет назад был момент, когда она решила, что он вполне на это способен. Уэзли избегал ее, постоянно находил отговорки, чтобы не видеться, а при встрече держался так, будто несет ответственность за весь белый свет. Так продолжалось несколько месяцев – а потом он стал таким, как раньше.

Откуда взялась эта зависимость? Может, она так держится за него, потому что росла без отца? Оливия знает, что Уэзли не идеален – поняла это с годами. Он шумный, любит командовать, обидчивый, может часами не разговаривать, если она поступает не так, как он хочет. Один раз Оливия сказала, что слишком устала, чтобы заниматься сексом, так он не разговаривал с ней три