Сводная сестра бандита - Олли Серж

— Чертова кукла! — Я ощутимо прикладываюсь кулаком об перила. Сминаю стакан и швыряю в мусорку. Трехочковый.

И вот что с ней делать? Бросить? Всем уже понятно, что нашей семье она дорога, а значит, без присмотра оставлять, пока все не у покоится нельзя. Отец, если ее грохнут, мне башку свернёт.

— Ну так что делать с ней? — Напоминает о решении помощник. — Она там сидит вся в слезах и соплях. Еле- еле на вопросы отвечает и от упоминания твоего имени вздрагивает.

— В дом ее тогда. — Выдыхаю раздраженно. — И пусть Сокол с ребятами подежурит на всякий случай. А то что вздрагивает — это хорошо. Пусть до усрачки боится.

В моем кармане вибрирует телефон, и видя на экране смс со скрытого номера, я со стоном прикрываю глаза.

Аноним:

«Прояви уважение к старшим. Сегодня в семь вечера.»

— А вот и приглашение на ковёр к Князю и Алиму. — Я хмыкаю и показываю экран Виктору.

— Может быть, людей возьмёшь в сопровождение? — Хмурится помощник.

— Нет, Вить, это так не работает… — я устало веду рукой по волосам на голове.

— Там ещё в ресторане персонал бунтует… — осторожно наваливает мне на голову до кучи Виктор. — О временном закрытии им обьявили, а они решили, что новый хозяин, то есть — ты. Просто не хочет им зарплату платить. Нужно подъехать, успокоить.

— А знаешь что, — я прищуриваюсь, чувствуя в груди приятное мстительное тепло. — Отвези ка ты мою подопечную в ресторан. Ее смена сегодня мыть посуду до закрытия. А там, — от удовлетворения я даже усмехаюсь, — может быть, я успокоюсь и перестану желать свернуть ее тонкую шейку.

— В ресторане же посудомойки… — с сомнением хмурится помощник. — Она одна не сможет перемыть всю посуду. Это остановит работу кухни.

— Тогда пусть заменит одну из машин! — Я кидаю на Виктора гневный взгляд. — Хоть часть бабок отработает, на неё потраченных.

— Телефон ей вернуть?

— Нет! Ничего не возвращать! — Хлопаю по карманам куртки Виктора и забираю ключи от тачки. — Я уехал, а вы дождитесь Сокола. Это для ее же безопасности. — Добавляю резонно, сбегаю вниз по порожкам и выхожу на парковку.

Сажусь за руль и понимаю, что меня до сих пор трясёт на адреналине. В голове навязчиво всплывают глубокие глаза моей «головной боли». Ладно, не только глаза. Я трогал девочку. И точно знаю, что под одеждой прячется мягкое женское тело. Идеальное. Без вмешательства фитнес тренеров и хирургов. И меня реально сейчас раздражают эти неуместные образы и реакции. А тяжелеющий возбуждением пах напоминает, что было бы очень неплохо расслабиться и пообщаться с барышней. Нет, не с Ольгой, конечно. Попроще. Так что мне мешает?

Достаю из кармана телефон и открываю контакты. Так…Это не то, не то. А вот эта — вполне годится.

Оля

От бесконечного кухонного шума звенит в ушах. Но, в принципе, жаловаться мне не на что, все могло закончиться гораздо хуже. Пообщавшись с Виктором и получив от него ответы на волнующие меня основные вопросы, касающиеся моего положения и дальнейшей судьбы, я как-то расслабилась и успокоилась. А на кухне, как только за Виктором закралась дверь, меня вообще приравняли к «священномученикам» — два раза покормили, отдали невыкупленный десерт и разрешили пользоваться кофемашиной.

Вот только любые кулуарные разговоры при мне затихают, из чего я делаю вывод, что работники не сильно любят господина Грозного, и ждут от него всяческих подстав, в том числе, и «засланных казачков» в моем лице.

Виктор сказал, что сегодня мне ещё придётся вернуться в дом Ивана и постараться больше его не злить, пока последствия вчерашнего моего приключения не улягутся. Теперь, когда я знаю всю ситуацию, мне невероятно стыдно за своё поведение. Хочется извиниться перед младшим Грозным и поблагодарить.

— Кто-нибудь, кто не нюхал камбалу! — Из горячего цеха раздается зычный голос шеф-повара. — Подойдите. Не могу понять, остался запах или нет. Принюхался.

С тяжёлым вздохом поправляю перчатки и намыливаю губку моющим средством. Мне кажется, что сегодняшний день закончится быстрее, чем гора посуды, стоящая слева.

— Ну подойдите кто-нибудь! — Повторяет свою просьбу «шеф».

Оборачиваюсь в его сторону. Вокруг все бегают, суетятся, но никто не спешит к рыбе на помощь. Ну ладно. Мне ж не сложно. Закрываю воду, снимаю перчатки и выхожу из мойки.

— Я могу понюхать. — Приближаюсь к кастрюле. Шеф отходит на шаг в сторону, ревниво и с опаской следя, чтобы я ничего не испортила.

— Ну? — Нетерпеливо.

— Не пахнет. — Уверенно киваю.

В этот самый момент на кухню залетают две официантки, поднимая новую волну шума. Раскидывают по цехам заказы и хватают с раздаточного стола готовые блюда.

— Девочки! — Им в след кричит администратор. — Столы три, девять, двенадцать ждут.

— Пусть ждут! — Отзываются девчонки. — У нас аврал. Дайте кого-то в помощь. — Скрываются за дверью, ведущей в зал.

Взгляд администратора задумчиво скользит по персоналу, прикидывая, кого можно временно схантить.

— Даже не думай о моих, Катерина! — Предупреждающе замахивается ложкой шеф на администратора.

— Ладно-ладно, — вздыхает.

И вдруг ее взгляд натыкается на меня.

— Слушай… — тянет. — А давай ты в зале поможешь. Хотя бы два стола возьми.

— А посуда? — Я растеряно оглядываюсь на свою мокрую каморку с раковинами и машинами.

— Посудомойку загрузим, — отмахивается Катерина и оглядывает меня со всех сторон. — Так, форму сейчас выдам, а ты пока в порядок себя немножко приведи. Глаза там, губы подкрась.

Спустя пятнадцать минут я, вооружившись блокнотом и ручкой, пытаюсь записать заказ за капризной парочкой подружек.

— А в Филадельфии к вас точно крем-чиз? — Ведёт наманикюренным ногтем по краю меню.

— Точно! — Уже устав, киваю утвердительно.

— Тогда, нам четыре Филадельфии и ноль пять водки, — захлопывает меню.

— Может быть, все-таки вино? — Гнусаво тянет вторая.

— Я читала, что роллы правильно есть только с водкой, — отзывается первая авторитетно, а я киваю и никак не комментируя заказ, сбегаю к следующему столу.

По пути скидываю заказ девочке-официантке, бегущей на кухню. Поправляя фартук, заворачиваю за шкаф, который уютно разделяет столы друг от друга и развлекает гостей всякой интерьерной ерундой типо бабинного магнитофона, коллекционных машинок и подшивками журналов прошлых десятилетий, и замираю, как вкопанная. Потому что за столиком сидит Артём с женщиной.

Едкое чувство обиды, сдавливает легкие.

Нет, конечно, это не его мама и даже не родственница. Потому что, во-первых, Артём родом не из столицы, а во-вторых так нежно с вилочки женщины кормят либо своих малышей, либо своих молодых любовников. Мне почему-то становится за Артема очень стыдно.