Чужак. Ученик - Игорь Дравин

Брожу по дому как во сне.

Но мне покоя нет нигде.

А вот насчет курка — мысль здравая. Только непонятно, где его взять. А зачем мне ствол? Я посмотрел на нож. Отличная сталь, лучше в принципе быть не может.

Мне некуда деться.

Свой мир я разрушил.

Все правильно. Все разрушил, что мог. Она ушла. Все полетело к черту. Старался забыться в работе и девчонках, но сделалось еще хуже. Думал, что такого быть не может. Может. Еще как может. Количеством женщин не поможешь. А работа? Моя единственная страсть, моя жизнь. То, что составляло смысл моего существования. За пару-тройку месяцев столько накосорезил, что все за голову схватились. Я стал совершать такие ошибки… Мне абсолютно доверяли, и было за что, да и я мог самостоятельно распоряжаться некоторыми активами. Как тогда мне Женя говорил, после очередной потери серьезной суммы: отдохни, мол, развлекись. Когда придешь в себя, жду в офисе… Доотдыхался. Сейчас вот опять отдыхаю. Начал с рулетки, а заканчиваю водкой. Плохо, что я работал только по финансовой части и только в краткосрочных проектах. В другое не лез, а ведь уговаривали. Но я согласился только на общую оценку ситуаций и в конкретику не влезал. Баран. Тогда бы сразу пристукнули, как начал спиваться, ребята из общего отдела. Не пришлось бы так жить. Ни работы, ни жены, ни друзей — ничего.

— Друзья остались.

Возьми мое сердце.

Возьми мою душу.

Я так одинок в этот час,

Что хочу умереть.

Остались. Толян и Герыч до сих пор меня тревожат. Не бросили. Они остались прежними. Я — другой. Как там говорил ротный после появления в части одного самореза? Дурость. Кто ж так себе вены вскрывает? Надо вдоль, тогда — да. А так? Мало того что не уйдешь, так и связки себе покалечишь, и повторить попытку будет весьма затруднительно. Неприятностей комбригу только зря доставил. Еще, не дай бог, конечно, комитет матерей узнает. Пригодилась твоя наука, ротный. Темное лезвие бритвенной остроты прошлось по руке. Вот так. Я смотрел на кровь, стекающую из глубокого разреза. Вот и все. Отмучался. Сколько там нужно? Десять минут — так вроде.

Я смерть увидел в первый раз,

Ее величие и грязь.

В твоих глазах застыла боль.

Я разделю ее с тобой.

Ни с кем не разделю. Не с кем. Я ошибся — и все. За ошибки надо платить. Я все и всех потерял. Потерял ее. Не пытайся со мной увидеться, не звони. Не звони мне. Звонил пару раз, пытался увидеться, пока сам себя со стороны не увидел. Уличный пес и то выглядел более достойно.

— А Вика? Предки…

Вот тут ты прав. Это будет нехорошо.

— По-другому заканчивай. Именно так — глупо. Завербуйся на Севера. Глухие места рядом. Знакомых там у тебя нет. Не получится снова начать — пропал без вести. Бывает.

А вот это мысль. Пить надо меньше. Пошатываясь от выпитого и кровопотери, я пошел в ванну. Где тут были бинты?

— Нож брось.

Действительно, я разжал кулак — и клинок звякнул о металл ванной. Теперь пакет. Ха-ха три раза, а вскрыть чем? Я нагнулся за ножом. Нога, попавшая в лужицу набежавшей на пол крови, поехала. Угол ванной…

«Утро красит нежным светом». Я давно так хорошо себя не чувствовал. Падре, ты молоток. Здорово привел меня в порядок. Странности у тебя есть, но у кого их нет? А вот этот странный сон… Страшилки Матвея и вид мертвой твари пробудили нездоровые ассоциации. А что касается всего остального… Я внимательно себя осмотрел — шрама нет. Не факт. Кто знает, на что способен падре? Хотя все старые остались. Как версия моего появления здесь — очень слабенькая. Если я умер, то как могу помнить прошлую жизнь? Я по реинкарнациям не спец. А если я живой, то почему стал попаданием? Хотя я хотел начать все сначала. Может, кто-то услышал и создал такую возможность для новой жизни? Слышь, «Я»! Мы с тобой на Северах. Молчит… Вот гад. Посоветоваться не с кем. За неимением другой версии, принимаем эту. А если сон наведенный — кто знает этих магов, — то мне от этого не холодно и не жарко. А теперь опробуем местный санузел. Быстро вскочив и накинув на себя плащ — пиво давно уже зовет, — я выскочил в коридор. Санузел поразил: вполне современные удобства, — а теперь в душ. Закончив процедуры, я тенью проскочил в свою комнату. Постояльцы еще не приехали или приехали, но уже ушли. Хион давно уже встал. Хм. Придавил подушку часов на двадцать. Я вышел в коридор и стал спускаться по лестнице.

Точно. Никого нет. На кухне раздавался приглушенный девичий говорок, а в зале присутствовала прелестная картина. Высокая, изящная особа женского рода, низко наклонившись над столом, поправляла скатерть. Фигурка — блеск, каштановые волосы, а личико я сейчас увижу. Подойдя к прелестнице поближе, я откашлялся. Блин. Я едва успел отпрянуть, как на уровне моего горла воздух прорезал кинжал.

— Ты че…

Возмущение агрессией неуравновешенной девицы застряло у меня в горле.

— Влад! — воскликнула прелестница.

Два шага — и она поцеловала меня и стиснула в объятиях. Восторженный визг заполнил зал. Девчонка очень красива. Выразительные карие глаза, чувственный ротик, брови, ресницы, длинная шейка. Третий размер грудок органично дополнял великолепную картину. Что за черт! Я осторожно обнял восторженную красотку. Бред.

— Влад, я сразу тебя узнала. Девчонки, — крикнула она столпившимся в дверях кухни девушкам, — мой брат приехал.

Брат. А ты, значит, Евдокия. Дуняша. А я твой какой-то юродный брат. А ты — моя сестра. Ты — Вика. Я для тебя был всем. Братом, нянькой, другом. Сначала забирал тебя из садика. Через пару лет мы вместе ходили в школу. Два года я водил тебя за руку. Потом уехал в другой город, и ты, повзрослев, на каждые каникулы приезжала ко мне. Когда тебе исполнилось восемнадцать, я перетащил тебя, совершенно счастливую, к себе в город. Ты поступила в институт. Вечеринки, парни, соблазны ночного города. Как же, родителей рядом нет, а я от всего прикрою. Прикрывал, что мне еще оставалось делать. Как лихо ты протаранила своей машиной, подаренной мною на твое двадцатилетие, джип одного бугра. Мужик оказался совершенно невменяемым, и мне пришлось сначала отправить его в больницу, а потом поднимать общий отдел. Обошлось. Для мужика обошлось. Он не искал подходов ко мне. Подобных случаев было достаточно, пока ты не перебесилась. А твоя любимая привычка, разругавшись с очередным парнем, мчаться через весь город ко мне? Обычно это случалось почему-то ночью. Брату можно поплакаться в жилетку на всех этих козлов-мужиков, а четыре часа утра — какая мелочь. Вот мужики — козлы. Братик, ты тоже, но тебе можно. Ты — хороший козлик. А в это время на кухне готовила кофе моя жена. Стоп. Хватит. Не думать.

— Правильно сделал, что сбежал, — ворвался в мои уши голос сестренки. — Я бы тоже сбежала. Честно-честно.

Счастливая Дуняша-Вика стояла рядом и держала меня за руки.