Война все спишет. Воспоминания офицера-связиста 31-й армии. 1941-1945 - Леонид Рабичев
Шрифт:
Интервал:
Письмо 8 февраля 1942 года
«Благодаря недостаткам моей шинели меня гоняли по-пластунски. Это у нас практикуется после обеда. Так вот, эту шинель мне сегодня обменяли. Но, кроме того, сегодня нас разоружили. До сегодняшнего дня нас круглые сутки заставляли носить на себе противогазы и саперные лопаты (приятное сочетание)».
Письмо Виктора, Магнитогорск, 24 февраля 1942 года
«Дорогой Леня! Выпускные зачеты позади, окончились еще 14 февраля, и началась беспрерывная строевая подготовка по десять часов в день, ждем со дня на день приказа о выпуске, а когда он произойдет? Говорят, через 5…10…15 дней. Ты спрашиваешь, кем нас выпустят? В основном лейтенантами и младшими лейтенантами в зависимости от того, кто и в каких отношениях с командирами взводов.
В прошлых письмах я опрометчиво расхваливал тебе нашу публику. Почувствовав близкий отъезд, начали пошаливать. Пока я отделался только тем, что у меня украли хлястик от шинели…
Между прочим, видел английские танки. Сделаны аккуратно, но наши гораздо мощнее, лучше и, пожалуй, даже удобнее. А пока будь здоров! Витя».
20 февраля 1942 года, мое письмо в Уфу
«Дорогая мама!
Заказал на завтра телефонный разговор, но не знаю, что из этого получится. Есть у меня одна просьба: у меня украли полотенце, если есть у тебя, пришли мне по почте самое старое, самое дырявое для отчета. Здесь важно только название. Целую, Леня».
Как всегда, в руке ружье с примкнутым штыком.
– К ноге! – командует старшина.
Справа на ремне саперная лопата, слева – патронташ с битыми кирпичами и противогазная сумка.
– На пле-чо! Шагом марш!
Прошло три минуты, и стекла в противогазе запотели. Ничего не видно.
– Бегом марш!
Взвод из ворот училища выбегает на улицу, ведущую в столовую.
Скользилки, выбоины, ямы, штыки. Правым локтем пытаюсь обнаружить, где правый сосед, левым – где левый, ноги дрожат, мысль только одна – как не упасть и не пропороть штыком соседа. Казалось бы, левой рукой можно было при помощи резинового пальца протереть изнутри стекла противогаза, но левой рукой я держусь за рукав левого соседа, ноги дрожат и разъезжаются, дыхание от недостатка воздуха перехватывает, а старшина:
– Бегом марш! Кто-то в строю падает.
Команда:
– Стой! На месте шагом марш! Протереть противогаз! Бегом марш!
Через три минуты стекла снова запотевают. Сосед слева, хрипя, советует мне отвинтить перфорированную трубку противогаза от находящегося в сумке фильтра. Левой рукой отвинчиваю трубку. Дышу полной грудью, но проделка моя не ускользает от внимания старшины.
– Стой! Курсант Рабичев, выйти из строя!
Подходит ко мне и выдергивает трубку из мешка:
– Десять нарядов вне очереди!
Красные, мокрые, потные, добираемся до столовой. Нас наказывают. На еду три минуты. Две ложки супа, два глотка каши, хлеб и сахар в карман.
Построение.
– Противогазы надеть!
Это ад, и выхода из него нет. Падаем, поднимаемся, добираемся до учебных корпусов. Здесь просторные классы, у каждого место за столиком, но противогазы снимать нельзя. Лекция по электротехнике, монотонный голос лектора не доходит до сознания. Взвод спит.
Команда:
– Встать! Протереть противогазы!
По стеклам бегут струйки пота, но минут десять все видно. Записываем в тетради и по одному засыпаем.
Противогазы снимаем вечером перед двухчасовыми занятиями – самоподготовкой. На самоподготовке – чистка оружия, которое невозможно отчистить.
Лейтенант смотрит в грязный ствол 1910 года и назначает три наряда вне очереди.
Письмо от 21 мая 1942 года
«Весна вместе с грязью принесла солнце, и, хотя обувь и промокает снизу, она подсыхает сверху – это хорошо!.. Случилось чудо! Я получил «хорошо» по строевой подготовке и таким образом превратился из «среднего», посредственного курсанта в хорошего…»
Кончается май месяц. Сотни нарядов не прошли даром. Я научился ходить в ногу, но теперь возникает новая трудность. Взвод разделяется на группы по восемь человек, и по очереди каждый становится «командиром взвода».
Уставы выучены наизусть, все возможные команды выучены наизусть, а теперь – практика. Командую:
– Смирно!
А лейтенант кричит:
– Отставить! Повторите сначала.
«Вольно» – это получается, а вот «Смирно!» – никак. Прислушиваюсь к тому, как командуют другие. Они это короткое слово разделяют на части: «Смиррр!.. но!» Я тоже разделяю, но получается полная чепуха. «Смир… но». («Но» – что? Но – не смирно?)
Видимо, все дело в грубости выкрика, в хриплости, в резкости, в пугающей неожиданности, а у меня опять что-то интеллигентное. Курсанты мои смеются, а меня охватывает злость, и я командую: «Смиррр…» – длинное «рррр», вроде рычания и никакого «н», а во весь голос: «ООО!», «Смиррр…О!» И почему-то не замечает никто, что я букву «н» проглотил, а лейтенант:
– Ну, вот и научился, молодец, и давай дальше поменьше интеллигентских штучек.
А я жутко рад. «Смиррр-о!»
«Шагом марш» – это тоже интеллигентские штучки. Замечательно – это когда «Ша-гм арррш!» Это уже по-армейски.
По теоретическим дисциплинам у меня пятерки, по строевой подготовке было из жалости «три с минусом», а теперь «четыре».
К лету я становлюсь полноценным курсантом, но «тяжело в учении – легко в бою!». Два невыносимых дня в неделю – химподготовка и тактика.
Кажется, это еще апрель 1942 года. Винтовка со штыком весит около пуда, саперная лопата, патронташ с кирпичами, противогаз… «Бегом… аррш!» – километр, полтора, два… Кто-то падает и теряет сознание, но бег продолжается, падают еще три курсанта. В конце третьего километра команда:
– Ложись!
Все с разбега падают на промерзший, покрытый тонким слоем снега луг.
– По-пластунски вперед марш!
Майор, проводящий занятия по тактике, маленького роста, но у него голос – удивительно громоподобный бас. Он бежит налегке, на боку наган, обут в лайковые сапоги.
Я задыхаюсь, ползу, наконец, все силы кончаются. Останавливаюсь. Половина взвода лежит позади меня, половина впереди, но команды не выполняет никто.
Вне себя майор командует:
– Встать! Шагом марш!
Никакого строя нет, все встают там, где их застала команда, и идут вперед, но в пятидесяти метрах впереди река, и идущие впереди меня курсанты, достигая полузамерзшей реки, в недоумении останавливаются, а майор, охрипший, злой, беспощадный, командует:
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!