Горький вкус Солнца - Галина Мишарина

способно вырасти прямо. Они изгибались и закручивались, падали к самой земле и переплетались. Порой казалось, что мы застрянем и не проедем дальше, и туго приходилось лошадям, которые не слишком хорошо умели лазать.

Ягод здесь было в достатке, да и рыба в протоках жила крупная. Агна всегда первой пробовала ту или иную пищу, доказывая, что та не причинит вреда. Что и говорить, девушка здорово нам помогала. Она успела подружиться со всеми и с каждым поговорила. Конечно, кроме меня, я держала глухую оборону. Хотя Марк и не тянулся к ней в открытую, но всё же проявлял симпатию, и я никак не могла избавиться от злобы. Однако на четвертый вечер настал и мой черед — мы пересеклись возле ручья, куда одновременно пришли умываться.

— О, привет, — сказала Агна. — Я не помешаю?

Вот она, вежливость с привкусом превосходства. Я пожала плечами, и Агна опустилась на колени в паре шагов от меня.

— Волнуешься за супруга, да?

— Не только за него, — пробурчала я. Потом, решив выложить всё сразу и в лоб, спросила: — Марк рассказывал тебе, что бы близок с прежней Агной?

— Дэр сказал.

Он грациозно откинула за плечи волосы и принялась их расчесывать. Вроде оборванка, а держится, словно царица! Я вдруг почувствовала себя ужасно неуклюжей, хотя всегда красивее танцевала. Но во мне не было той притягательной силы, что жила в Агне, её пышущей жаром отваги и стремительности…

— Ты боишься, наверное, что я стану с ним заигрывать? Брось, — улыбнулась девушка. — Марк, конечно, замечательный, такого мужчину хочется крепко обнимать и беречь… Но у меня и в планах не было разрушать ваш брак.

Значит, она всё же поняла мои чувства.

— Давай на чистоту, Агна. Я не слепая, чтобы не замечать твоих взглядов и того внимания, что ты ему уделяешь! Учти, пожалуйста: если это продолжится, я буду вынуждена принять меры. — Отдышалась, плеснула на лицо ледяной воды. Не помогло. От возмущенного волнения начала болеть голова, но я, выдержав её спокойный взгляд, продолжила: — У меня нет причин тебе не доверять, пока что ты ничем нас не подвела. Но для сомнений масса поводов и огромная грязная куча нехороших мыслей. Полагаю, ты достаточно умна, чтобы понимать чувства ревнующей женщины. Поэтому повторяю: Марк — мой. К братьям — не суйся. Остальных хотя бы словом обидишь — клянусь красной землей, пожалеешь.

Если она и смутилась, то ничем себя не выдала.

— Всё так плохо? Хм. Я не думала, что произвожу впечатление разрушительницы и злодейки… Ну да ладно. Коли пошел такой разговор, и ты послушай, Габриэль. Моя жизнь — мои правила. Нет, я никому из вас не желаю зла. Да, если я захочу — то получу. Один намек с его стороны, тайный, но понятный мне знак, слова, что смогу истолковать единственно верно, прикосновение… Он решит это, и, возможно, не спросит твоего совета. Думаешь, можешь пристегнуть его к юбке? И более счастливые семьи распадаются, поверь. Но если ваша любовь сильна, тебе не о чем беспокоиться, — добавила она, и мой гнев, так долго сдерживаемый, вышел наружу.

— Нужен знак? Я тебе его обеспечу.

Хотелось торжествующе расхохотаться: Агну подняло над землей и обрушило в воду. В кои-то веки я смогла воспользоваться силой воздуха правильно, при этом не причинив ей особого вреда.

— Если ты действительно просто добрый страж, то не обидишься на мой гнев, — громко сказала я. — А вот рассуждения о «хочу — будет мое» оставь лучше при себе. Я свое никому не отдаю, поняла? Жадной родилась, жадной и умру.

Агна рассмеялась. Её и правда было нелегко смутить.

— Ты совсем не страшная, Габриэль. Давай подождем, время нас рассудит.

Снова противный намек! Я быстро собрала сумку и ушла от греха, боясь, что попытаюсь её утопить. Вот же заноза! Хотелось прореветься где-то в укромном месте, но я вместо этого пошла причесывать Марка. Уже давно мы не занимались подобными приятными процедурами.

Пока шла, спотыкаясь о многочисленные камни, обдумывала слова Агны. Значит, она решила, что всё о нас знает? Думает, если мы мало разговариваем, то стали меньше друг друга любить? Полагает, что сможет отогреть Марка, когда я буду далеко? Или намекает, что долина может меня погубить?

Солнечный сидел на кривом пеньке и смотрел в небо. Когда я подошла, он мягко сжал мою руку и едва заметно улыбнулся.

— Кажется, у тебя наметились веснушки.

— А ты снова стал белым вместо рыжего. Можно, причешу?

— Тебе можно не спрашивать. Знаешь, что не откажусь.

Я быстренько вытащила гребешок и развязала неряшливый хвостик. Волосы у Марка сильно отросли, и, наверное, мешали. Приедем домой — предложу постричь. Я слегка помассировала его затылок, и мужчина прикрыл глаза. О чем бы он ни думал, мои прикосновения до сих пор доставляли мужу удовольствие. Я и сама истосковалась по его доверчивому теплу, и теперь даже разговор у реки казался незначительным. Умничает, угрожает? Говорит, что получает, что захочет? Я ей многое смогу дать, если постараюсь.

Наверное, моя ненависть была необоснованна. Возможно, я только делала хуже. Но пока что мне был нужен только Марк. Жаль, что причесывание длилось недолго — снова начался ливень.

Мы тронулись в путь спустя несколько минут, но все равно промокли — дождь то начинался, то заканчивался, и ему было наплевать на хорошие дождевики. Теперь я ехала позади Марка, прижимаясь к его спине, чтобы хоть как-то согреться. Забавно было смотреть на это: кругом всех Солнечных возникали облачка пара — это испарялись настырные капли. Грозовые, казалось бы, способные усмирить любую влагу, только посмеивались друг над другом. Все до единого были мокрые вдрызг. Больше всех страдали араты, особенно Дайра, которая хотя и не была мерзлячкой, но все-таки дрожала и обиженно хлюпала носом, прижавшись к Смайлу также, как я к Марку. Останавливаться смысла не было, погода могла поменяться в любое мгновение. Я даже забыла про злобу и любовалась облаками, принимающими то кучерявый, то издудырканный, то стрельчатый вид. Они закручивались подобно кренделькам, растягивались по всему небу, словно заготовки для пирожков, или превращались во множество маленьких смешных бубликов… Будь с нами Бэйт, он бы назвал небо «кондитерским». Почему-то на