От кочевья к оседлости - Лодонгийн Тудэв

может понять, предыдущие ораторы придерживаются крайних точек зрения, либо кочевой, либо оседлый образ жизни. Но, по его мнению, одно не исключает другого. Речь идет лишь о резком сокращении кочевок, о рытье колодцев и создании запасов кормов, чтобы уберечь скотину от капризов погоды.

Пока он говорил, Дооху внимательно разглядывал собравшихся. Ему показалось, что большинство согласно с Чултэмом. Следующим выступил Баасан. Лоб у него был с большими залысинами, зато на затылке росли длинные, до самых плеч, волосы. Баасана с первых же слов занесло. Поскольку в Гоби воды мало, да и травы не густо, сказал он, не лучше ли объединению перекочевать в лесостепную Хангайскую зону? Если это по каким-то причинам невозможно, пусть государство возьмет на себя труд оросить полупустыню. Недавно он читал книгу, где черным по белому сказано, что оседание лучше всего начинать в Хангайской зоне.

— Вы кончили, товарищ Баасан? — спросил Дооху, видя, что выступающий замолк, тщетно пытаясь припомнить название книги.

Но Баасан не был бы Баасаном, если б не сказал еще хоть несколько слов. Он поправил свою длинную гриву и рассыпался в заверениях о своей готовности подчиниться решению общего собрания. На трибуну вскарабкался старый Пил. Глаза у него слезились, он плохо видел, но живости у него не убавилось.

— Каждая перекочевка — дело трудное и дорогое, — веско заявил он. — В кои-то веки припасешь бутылочку, а старуха не дает открыть: оставь ее, муженек, надо же будет угостить тех, кто придет нам помогать откочевывать. — По рядам собравшихся пробежал смешок. — Вот вы смеетесь, а я говорю всерьез. Задумывались ли вы когда-нибудь над тем, сколько лошадей и верблюдов используется при переездах? Сколько строительного материала зря расходуется? Всего с собой и не заберешь. Хоть что-нибудь да не уместится в повозке. Вещи портятся в пути от дождей или снега. Расходов не счесть. Многие из вас бывали в новых домах в аймачном центре. Квартирки — любо-дорого посмотреть. Тепло, уютно. Стоят красивые шкафы с вещами и книгами, столы и стулья. Чего там только нет! А уж когда я вошел в ванную, то меня, старика, и вовсе зависть разобрала. Большое корыто и то не могу возить с собой, места нет, а уж про ванну с душем и говорить нечего. Тут вот Баасан предлагал откочевать в Хангайскую зону. Пустое он говорит. Здесь мы родились, здесь и помрем. Из родных краев уходить негоже. Я обеими руками голосую за оседлость!

«Ай да Пил, ай да старик!» — с восхищением думал председатель, предоставляя слово последнему оратору — Дашняму. Дождавшись конца его выступления, Дооху спросил Баасана, какую книгу он имел в виду.

— Не книгу, а статью, — поправился Баасан, слегка покраснев. — Кажется, она была опубликована в журнале «Партийная жизнь». Один ученый писал, что переход к оседлости лучше начинать с лесостепной зоны.

— Читал я эту статью, — подал голос Сурэн. — Она была напечатана в порядке дискуссии. И для нас она не закон. Кому как не нам самим решать, как и когда переходить к оседлости?

— А я вот решительно не согласен с доводами автора этой статьи, — заявил Дооху. — У него получается, что социализм надо строить сначала в Хангайской зоне, а уж потом в других местах. По-моему, тянуть нельзя. На то нам и воля дана, чтобы преодолеть все трудности. Если на то пошло, мы можем написать и в «Партийную жизнь». Неужели же не отстоим свое собственное мнение?

Непоколебимая решимость Дооху, его слова о том, что социализм надо строить сразу по всей стране, убедили аратов лучше, чем все другие аргументы. В конце концов они одобрили план: и Цамба, и Лувсанпэрэнлэй, и даже Баасан — этот взметнул руку выше всех.

Цамба и Баасан — они были старыми друзьями — возвращались домой вместе. Баасан снова и снова задумывался над журнальной статьей. Она показалась ему хорошо обоснованной. Возражения Дооху не поколебали его мнения. Председатель просто подавил его своим авторитетом. Время покажет, кто прав. Будь на этом собрании представитель из города, еще не известно, как обернулся бы их спор.

— Я выписываю «Партийную жизнь», — заговорил он вслух. — Если там поместят статью Дооху, я непременно ее прочитаю. По-моему, у него левацкие замашки. Как можно агитировать народ за переход к оседлости, когда условия для этого еще не созрели?

— Не знаю, не знаю, — опасливо отозвался Цамба, нервно сжимая кнутовище. Дружба дружбой, а язык лучше держать за зубами, думал он. — Но и мне кажется, что еще рано начинать переход к оседлости. Конечно, я не голодранец, как этот Пил, у меня всегда хватало и подвод и лошадей, чтобы погрузить свои вещи. Да и грузчиков нанять денег хватало. Я голосовал «за», но, по правде говоря, мне все равно, осесть или кочевать. Конечно, я не такой бывалый человек, как ты, на руководящих должностях в аймаке не сидел. Может, я чего-те недопонимаю. Но, сдается мне, ты сейчас похож на храброго мышонка в когтях у льва.

Обиженный этим нелестным сравнением, Баасан поджал губы, подергал жидкие усы.

— Цыплят по осени считают. Слыхал такую поговорку? — недовольно буркнул он.

— Молчал бы ты уж лучше! Хвастаться легко, делать дела трудно.

Почувствовав, что назревает ссора, оба приятеля, не сговариваясь, пустили своих коней галопом.

После окончания собрания к Дооху подошли несколько человек: Зана, Чавчиг, Магнай. Дооху понимал: голосование само по себе еще ничего не решает, главное — в конкретной практической работе. Оседание не простое прекращение кочевок. Это целый комплекс мероприятий, обеспечивающий коренной перелом в укладе жизни, который складывался долгими веками. Тут нет мелочей. Надо предусмотреть все, включая устройство быта.

— Пойдемте, товарищи, нам необходимо поговорить, — сказал Дооху и первым направился к конторе. Там он внимательно выслушал Зану, своего нового заместителя, которого волновало состояние здоровья скота, пообещал добиться, чтобы из Улан-Батора прислали знающего ветеринара. Чавчиг посоветовался с ним о своей опытной работе.

— Как обстоят дела в молодежной строительной бригаде? — наконец спросил Дооху Магная. — Что слышно по поводу странного происшествия в бригадном центре?

Магнай обстоятельно рассказал о делах бригады. Она перешла в Олонбулаг, заложила фундамент новой стройки. В ходе строительства молодым рабочим удалось сэкономить двадцать две тысячи тугриков. Эти деньги будут перечислены в особый фонд ЦК ревсомола. Сегодня оттуда пришла телеграмма. И еще одна приятная новость: объединению выделена грузовая машина «зил».

— Что же ты молчал-то? — закричал Дооху. От радости его лицо сразу помолодело.

— Телеграмма пришла перед самым началом собрания, — оправдывался Магнай. — А о том загадочном происшествии, напугавшем ребят, к сожалению, ничего нового узнать не удалось.

— Я думаю, туман скоро рассеется, — улыбнулся председатель. — Ведь