Рыбари и Виноградари - Михаил Харит

Что заставляет персонажей фильмов ужасов бежать ночью на кладбище? Команда режиссёра. Что заставляет китов выбрасываться на берег? Может быть, тоже чей-то зов?

Ольгу не тревожили эти мысли. Беспокоило, что до закрытия дайвинг-центра оставалось полчаса, и действовать надо быстро.

Словно сомнамбула, добежала до лодочной пристани. Обнаружила знакомую лодку.

— Отвези меня на остров! — крикнула она Бобу.

— Конечно.

Через пару минут выбралась на знакомый пляж, бросилась к лежащему у воды стволу и, действительно, при сгущающемся свете сумерек обнаружила свой крестик.

Морская прогулка, даже такая краткая, действует освежающе. Рассудок частично вернулся домой и принялся инвентаризировать состояние дел. Приходилось признать, что дела не в лучшем виде. Ольга осознала, что из одежды на ней только короткая маечка, почти не прикрывающая голых ягодиц, и пляжные шлёпки.

«Что я здесь делаю? Полуголая. Ночью, — девушка поёжилась. — Скорее в лодку, и назад, в безопасный отель».

В тропиках ночь наступает скоротечно, затягивая небо чёрной вуалью сразу после захода солнца. Быстро темнело, и мир на глазах менялся. Налетел порыв ветра. Пальмы, словно строгие кумушки, принялись яростно обмахиваться своими веерами. Зашуршали листья, хрустнуло в лесу.

Вдруг оттуда на пляж выскочили два темнокожих парня. Они двигались так стремительно, что прежде чем Ольга что-либо сообразила, путь к лодке оказался отрезан.

Паника ворвалась в сознание, тараторя дурацкую фразу: «Зачем аборигены съели Кука? Молчит наука…» Ольга недолюбливала людоедов. Какой девушке понравится, если её съедят. Надежда, что перед тем как отварить, её изнасилуют, не прибавляла оптимизма. «Сейчас схватят и потащат…»

Пока Ольга собиралась визжать и отбиваться, народу на пляже прибавилось. Пришельцы вели себя нелогично. Казалось, они забыли, зачем пришли, не выказывали склонности к насилию, а просто вежливо стояли, словно чего-то ожидая. В их позах была даже некая почтительность, а деликатно опущенные глаза показывали, что джентльмены не пялятся на леди, даже если её туалет слегка небрежен.

«Какие-то бестолковые людоеды, — подумала Ольга. — Ну кто так нападает?»

Момент визжать и отбиваться был упущен. Странная мизансцена затягивалась. Участники, плотной толпой окружившие девушку, застыли, вежливо чего-то ожидая, будто на светском балу, когда вот-вот заиграет венский вальс и даму можно будет пригласить на танец. И музыка действительно появилась, но это была песня, монотонная и вязкая, полная завораживающего магнетизма. Десятки ртов ритмично повторяли несколько незнакомых слов. Постепенно все начали пританцовывать и вскоре плотной компанией двинулись к джунглям.

Находясь внутри замкнутого круга тел, Ольга подумала, что сейчас не следует проявлять враждебность или показывать страх. Туземцы вели себя вполне дружелюбно, и не стоило их провоцировать. Она даже решила подпевать в меру своих способностей, чем вызвала искренний взрыв восторга. Многие восхищённые её талантом принялись отчаянно бить в ладоши.

«Оказывается, я отлично пою, — подумала Ольга, — а мне всегда говорили, что медведь на ухо наступил…»

Так, приплясывая и распевая, они двинулись вдоль пляжа. Ольга почему-то совсем перестала бояться, краем сознания понимая, что здесь есть какая-то неправильность. Видимо, с разумом что-то по-прежнему было не в порядке.

Находясь в плотном кольце потенциальных людоедов, главное блюдо ужина с удовольствием отплясывало и, отчаянно фальшивя, орало странную песню, а может быть, гимн, но, скорее всего, молитву перед едой. Вроде «Благослови, Господи, трапезу сию…»

Они шли по знакомому маршруту за кромку мыса, туда, где начиналась тропинка с хрустальным леопардом. В этот раз дорога была свободна. Ни драчливых пальм, ни страшного зверя. Буквально через пару минут, нигде ни разу не ободравшись, все оказались на круглой поляне, центр которой занимала деревянная хижина с крышей из пальмовых листьев. Вокруг неё были расставлены факелы. Некоторые коптили, отчего в воздухе висел запах прогорклого масла.

Ольга заметила, что вокруг стоит странная тишина. Шумная толпа её восторженных фанатов куда-то исчезла. Рядом остались лишь двое парней.

— Быстрее, — внятно произнёс один из них. — Он умирает и ждёт только тебя.

— Кто умирает? — удивлённо спросила девушка, отчаянно пытаясь собрать мысли, но те не желали покидать весёлую вечеринку.

— Тот, к кому ты приехала. Пожалуйста, скорее, — парень распахнул дверь хижины.

— Смерть уже пришла, — частил другой. Он упал на колени и яростно пытался лбом пробить путь в глубины острова.

Ольга не могла объяснить, почему не стала отбиваться, кричать или звать на помощь, как, наверное, следовало бы поступить любой нормальной туристке. Она уже давно не чувствовала себя нормальной. Просто вошла внутрь.

Воздух в хижине был густой, наполненный ароматами каких-то трав. При слабом свете свечей увидела, что на полулежит древний старик, закутанный в разноцветные тряпки. Его нельзя было назвать симпатичным. Скорее, наоборот. Лицо цвета старой ссохшейся коры изрезано глубокими морщинами, утыкающимися в наросты бородавок. Глаза проваливались чёрными кратерами. Над ними выступал нос, похожий на высохшую трухлявую корягу. Слышалось тяжёлое дыхание с хрипом, и каждый вдох казался последним.

Старец протянул руку, похожую на узловатый корень. Ольга вздрогнула, но осторожно взяла её.

Когда ты изумлена и напугана, время нарочно замедляет свой ход, наслаждается твоим страхом и растерянностью. Секунды тянулись с медлительностью черепахи, застрявшей в клею.

На ощупь пальцы были похожи на сучки дерева — шершавые и холодные. С удивительной для умирающего силой старик обхватил её ладонь и что-то зашептал на незнакомом языке. Потом дёрнулся несколько раз, глубоко вдохнул, спокойно выдохнул и застыл. Бессильно отпустил её руку. Ольга ощутила облегчение. Но через мгновение поняла, что ничего ещё не закончилось, хотя старик умер, похоже, бесповоротно.

Ощутила, что в момент его последнего выдоха какая-то мощная энергия попыталась войти в неё. Неожиданно услышала хор голосов, который пел нечто монотонное и однообразное. В первую секунду показалось, что это похоже на мантру индусов — «О-о-м-м-м». Потом с ужасом поняла, что поют не «Ом», а её имя: «О-оль-га». Огляделась вокруг, ища источник звука, но никого рядом, кроме умершего старика, не было. Заткнув уши, убедилась, что хор звучал у неё в голове. Звук усиливался. Теперь это были не индусы, а футбольные болельщики на стадионе, скандирующие её имя, будто она только что забила финальный гол в решающем матче. Хижина вибрировала, пол ходил ходуном, словно она стояла в шторм на хлипком судёнышке. По телу побежали колючие электрические разряды, мышцы свело судорогой, и она всё-таки упала. Желудок выворачивало от спазмов, на губах выступила едкая пена, и её вырвало. Боль захлестнула тело. Неведомая сила скручивала в узлы нервы, рвала кровеносные сосуды, сжимала в комок лёгкие, не давая дышать.