Нуар - Андрей Валентинов

– Не можете. У меня нет имени. Желаете стать крестным?

– Признаться… Как-то неожиданно, о-о-от… В одном старом фильме была арабская дева-воительница, ее звали Зандра. Если вам нравится…

– Я подумаю, спасибо. И второе… Мы оба знаем, что Ричард Грай обречен. Извините, Рич, но иногда кошку надо называть кошкой.

– А утенка – утенком. Зандра… Красивое имя! Соглашайтесь.

– Рич, конечно, тоже виноват. Но я пришла не для того, чтобы взвешивать. Моя жизнь – маленькое пятнышко краски на картоне, но я отдам ее всю, чтобы человек, который мне очень дорог, не погиб. Я не слишком патетична?

– Н-нет… Я понимаю вас, о-о-от… Зандра… Пусть будет Зандра, хорошо? Я, конечно, безумец, как и все, кто уходит в Ноосферу, о-о-от… Но я еще и ученый. Поверьте, Зандра, я изучил все возможности…

– Роман Игнатьевич прав, baby duck. Я тоже ученый. Ничего сделать, увы, нельзя.

– А если мы втроем? А если поищем еще кого-нибудь? Ноосфера бесконечна, она населена людьми. Нам обязательно помогут!

– Стоит ли?

– Молчите, Рич, вы и так слишком много наговорили. Мир Неспящих, Гипносфера, Q-реальность – они очень разные, но все равно это части единого Мультиверса. Мы их свяжем, соединим, откроем новые пути. Не знаю еще как, но мы обязательно сможем. Это и станет настоящей победой над Смертью!

– Но только после того, как договоримся, о-о-от… Вы хотите от меня слишком многого, Зандра. Беру тайм-аут до завтра, если радио не сообщит о гибели трех столиц, значит, я согласен. Но ничего не обещаю, о-о-от…

– А я обещаю вам мир. Или войну, по вашему выбору. Если понадобится, прорвусь прямо в ад.

– Baby duck! Такое пока по силам лишь Одному.

– Знаю, Рич. Но мы все Его Образ и Подобие.

– На этот раз вы, пожалуй, перебрали с патетикой. Кстати, выбросьте подальше свою железяку, сейчас здесь будет очень шумно.

Свет фонаря ударил в глаза. Я закрылся ладонью, но все-таки опоздал. Желтый огонь проник под веки, сгустившись неровным тяжелым пятном.

– Стоять на месте! Никому не двигаться! Руки!..

Что делать с руками, я так и не понял, а посему предпочел последовать двум первым советам. Голос я узнал – кто-то из моих знакомых «ажанов», кажется, тот, что с рыжими усами. Никак нам с ним не расстаться!

– Господин комиссар! Господин комиссар!..

– Рич? Господин майор? Слава Богородице Лурдской! Парни, я побуду с нашими гостями, а вы идите дальше. Эти мерзавцы где-то неподалеку. Да-да-да! Ищите, ищите!..

Топот… Не иначе, парней здесь целый взвод. Друг Даниэль во главе сонма своих ангелов. Хорошо хоть не пристрелили по запарке.

– Рич! Ну, нельзя же так меня пугать! Вокруг сплошные мертвяки, а ты пропал. Да! У меня же сердце больное, я тебе говорил…

Я открыл глаза, моргнул несколько раз, прогоняя непрошенную желтую пелену. К счастью, фонарь теперь светил мне под ноги. Еще один, поменьше, горел в руках у Сонника. Прюдом был без кепи, форменное пальто нараспашку, волосы встрепаны…

Пастушка по-прежнему стояла рядом, но, к счастью, безоружная. Успела…

– Не стоит нервничать, Даниэль! Как видишь, все живы.

Комиссар чуть не подпрыгнул на месте.

– Все?! У меня уже четыре трупа!.. Четыре трупа, понимаешь? Да! Да-да-да! Это самая настоящая война! Седан! Марна!..

Повернулся к «баритону», посерьезнел лицом:

– Господин майор! Вынужден сообщить скорбную весть. Убита ваша переводчица. Уверен, это все та же банда Деметриоса. Да!.. Проклятые негодяи! Я вызвал подкрепление, мы оцепили весь порт. О-о! Я переверну здесь каждый камень, загляну во все бочки!..

– Советское руководство будет самым тщательным образом следить за ходом расследования, о-о-от… – без всякого выражения проговорил Сонник. – Хотелось бы предварительно взглянуть на черновик рапорта, господин комиссар. Многое будет зависеть от формулировок.

На этот раз его французский был безупречен, даже получше, чем у самого Прюдома. Но моему другу-приятелю было явно не до филологии.

– Формулировок? – чуть не застонал он. – О чем вы, господин майор? Операция провалена, сюда уже летит целая толпа генералов, какой-то министр – и все мое начальство в придачу. Да! Не удивлюсь, если они захватили с собой гильотину. О-о!..

Мы с майором переглянулись.

– Может, не все так плохо? – осторожно предположил я.

– Совсем не плохо, о-о-от… – перебил «баритон». – Фашистская агентура Эль-Джадиры попыталась поднять мятеж, который вы, господин комиссар, успешно подавили. Руководство заговорщиков обезврежено, о-о-от… Арестуйте обычных подозреваемых – и начинайте составлять рапорт.

– Правда?! – Прюдом изумлено моргнул. – Мятеж?! О-о, да! Конечно, мятеж! Да! Мятеж!!!

– А насчет Парижа и Москвы можете доложить, что появился некий шанс, о-о-от…

– Пятьдесят на пятьдесят, – вставил я. – Кажется, всех главных ты, Даниэль, прищучил. Те, что остались, едва ли решатся начать Армагеддон. Совесть не позволит.

Сонник поморщился, но не стал возражать. Я хотел уточнить насчет страшной банды бедняги Деметриоса, но вдруг понял, что очень устал. Утенок прав, я и в самом деле слишком много болтаю.

Между тем Даниэль, отморгав свое, решительно выпрямился.

– Да! Мы их победим! Нет, мы уже победили!.. Кстати!..

Его взгляд остановился на той, что стояла рядом.

– Она со мной, – пояснил я. – Надеюсь, ты обойдешься без лишних вопросов, друг Даниэль?

Комиссар открыл рот. Подумав немного, вернул челюсть на место, так ничего и не сказав. Пастушка же, внезапно улыбнувшись, что-то наспевно проговорила на незнакомом языке. Даниэль сглотнул, взглянул удивленно.

– О-о! Мадемуазель, кажется, читает стихи? Если бы Аллах распорядился прислать сюда переводчика…

Девушка пожала плечами:

– Вас услышали.

Мы скитальцы-каландары, нас связал один обет,

Меж миров дороги ищем, а иных желаний нет.

Кто любим – тот будет с нами, а врагов – простынет след.

Прюдом, откашлявшись, провел рукой по встопорщенным усикам.

– В таком случае… Рич, говорю при свидетелях. Гони сюда франк!

И протянул ладонь.

Там, где лежала Мод, теперь было пусто. Вместо тела – неровный белый контур, наскоро выписанный мелом. Рядом скучал широкоплечий «ажан» в черном плаще. Я остановился, придержал Прюдома за локоть.

– Сочувствую, Рич, – понял он. – Интересная была женщина. Очень!