Гражданская война в Испании 1936-1939 - Бивор Энтони

Другой важный урок, преподнесенный той эпохой, заключается в том, что массовый самообман – это просто болеутоляющее, прописываемое руководством, не способным смотреть в глаза реальности. Как доказала гражданская война в Испании, первой несет потери на войне не правда, а ее источник – честность и совесть каждого человека.

Неудача четырех попыток взятия Мадрида, предпринятых на протяжении пяти месяцев, привела к напряженности в отношениях Франко с германскими и итальянскими союзниками. Однако, кроме того, она вызвала ропот недовольства внутри самой коалиции националистов. Карлисты не забыли резкую реакцию Франко на их попытку сохранить независимость подразделений «рекетес». «Старые рубашки» Фаланги разделяли опасения своего лидера, что их поглотит армия, несмотря на рост численности фалангистов за год с тридцати тысяч до нескольких сотен тысяч.

Франко всегда был в курсе настроений в этих двух партиях. Он был не слишком обеспокоен, поскольку альянс националистов нуждался в едином командующем, а достойного соперника ни в армии, ни вне ее у него не было. Главный вождь карлистов Фаль Конде был изгнан в Португалию, а оставшийся в строю граф Родесно был гораздо сговорчивее. Казнь Хосе Антонио Примо де Риверы в Аликанте по-прежнему замалчивалась, что порождало в гуще фалангистов слухи, что он все еще жив. Это не позволяло назначить вместе него на постоянной основе кого-то другого. Германский посол Фаупель воспроизвел в своем донесении на Вильгельмштрассе слова проницательного итальянского атташе: «Франко – вождь без партии, Фаланга – партия без вождя»[610].

Кроме того, Фалангу по-прежнему ослабляла опасность раскола из-за принципиального противоречия в философии Хосе Антонио: социальные чаяния тонули в болоте реакционного национализма. Порой Хосе Антонио цитировали пролетарские «старые рубашки», возглавляемые провинциальным вождем Мануэлем Эдильей, стремившиеся доказать фундаментальную роль «социалистического» аспекта их движения. При этом реакционное крыло, становившееся сильнее «старых рубашек», не без основания ссылалось на другие заявления, доказывая, что для Хосе Антонио важнее всего воссоздать «традиционную Испанию».

Вторая группа, современные реакционеры, вступила зимой 1936/37 года в тайные переговоры с карлистами о союзе, против которого выступали пролетарские элементы во главе с Эдильей. Санчо Давила, кузен Хосе Антонио, поддерживал связь с Фаль Конде еще до начала выступления и предлагал союз двух партий. Франко прознал об этих дискуссиях, произошедших в Лиссабоне 16 февраля, и, несмотря на их бесплодность, понял, что опасность исходит скорее от фалангистов, чем от карлистов – дисциплинированных бойцов, не проявлявших интереса к политическим интригам.

Эдилья раньше возглавлял фалангистов в Сантандере. Ему повезло: в момент начала восстания он оказался в Ла-Корунье, тогда как его родной город остался в руках республиканцев. В Ла-Корунье он стал играть важную роль: направил хорошо вооруженных фалангистов на помощь мятежникам, удерживавшим город, затем развернул репрессии, одни из самых страшных во всей Испании. Тем не менее этот бывший механик вскоре превратился в одного из самых непримиримых критиков повальных расправ, устраиваемых националистами, поскольку они отвлекали пролетариат от его миссии. В Рождество 1936 года он приказал Фаланге не карать бедноту только на том основании, что она проголосовала за левых «от голода или от отчаяния. Все мы знаем, что во многих городах правые были раньше и остаются сейчас хуже красных».

Такие заявления делали Эдилью и левых фалангистов в высшей степени подозрительными в глазах испанских правых. Многие старшие офицеры армии, убежденным левым фалангистом среди которых был один Ягуэ, считали их ненамного лучше «красных». Один граф в Саламанке даже заявил в гневе Вирджинии Коулз, что «половина фашистов – отпетые красные» и что на севере «многие из них салютовали Народному фронту и разглагольствовали о своих барселонских братьях»[611]. С другой стороны, «землевладельческое» крыло Фаланги, имевшее наибольшую силу в Андалусии, вызывало симпатии у других националистов. К нему тянулись многие профессионалы из среднего класса.

Зимой 1936 года германский посол стал поощрять восхищение, которое испытывали «старые рубашки» перед нацистами: похоже, этим Фаупель добивался похвалы начальства у себя дома, а не выполнял приказ. Он подбивал Эдилью сопротивляться переходу Фаланги в руки среднего класса и объяснял Франко, что националисты победят в войне, только если проведут социальную реформу. При этом он писал в свое министерство, что в случае столкновения Франко и Фаланги «…мы согласны с итальянцами в том, что, невзирая на свою симпатию к Фаланге и на ее здоровые тенденции, станем изо всех сил поддерживать Франко».

Франко терпел вмешательство союзников в военные дела, так как у него не было выбора, однако не допустил бы их попыток влиять на политическое будущее Испании. Он потребовал замены фон Фаупеля, хотя тот ничего не предпринимал для смены руководства националистов.

Поздним вечером 16 апреля 1937 года сторонники Эдильи попытались захватить штаб Фаланги в Саламанке, чтобы нанести поражение правым во главе с Санчо Давилой. На Плаза Майор вспыхнула стрельба, погибли двое фалангистов, для наведения порядка пришлось использовать гражданскую гвардию, прошли аресты. Эдилье опять повезло: он не имел отношения к этой вылазке. 18 апреля он провел собрание совета Фаланги и был избран вождем. Считая свою победу уже предопределенной, он явился в епископский дворец к Франко, объявил ему о своем избрании и сказал, что поступает в его распоряжение. Лукавый каудильо, не вмешивавшийся во внутренние трения Фаланги, поздравил Эдилью, но уже следующим вечером нанес хорошо подготовленный удар[612].

По его указу Фаланга, карлисты, движение монархистов-альфонсистов «Испанское возрождение» и остатки прочих правых группировок, вроде «Народного действия» СЭДА, сливались в одну партию, предводителем которой он объявил себя[613]. Новая партия получила название Falange Española Tradicionalista y de las JONS («Испанская традиционалистская фаланга и хунты национально-синдикалистского наступления»). Как следовало из самого названия, карлисты в этом насильно созданном союзе с программой, основанной на 26 пунктах из «27 пунктов Хосе Антонио», оказались обойденными[614]. Но, как Франко и рассчитывал, далекие от политики карлисты проявили послушание.