Глиняная Библия - Хулия Наварро

– Саддама должны свергнуть сами иракцы, а не мы.

– Ты прав, но, как мне кажется, им будет очень трудно это сделать, – сказал Лайон. – Здесь тот, кто выражает недовольство, рано или поздно оказывается в тюрьме, и если ему повезет, смерть его будет быстрой. Не стоит надеяться на чудо: люди ведь терпят власть диктаторов именно потому, что их неимоверно трудно свергнуть. Иракцы либо получат помощь извне, либо будут и дальше жить так, как живут.

– Иногда помощь извне оказывается самым настоящим дерьмом! – гневно заявила Миранда. – Саддам – ставленник американцев, так же как Пиночет и Усама бен Ладен. Однако он отбился от рук, а потому они хотят от него избавиться. Ну и пусть избавляются, лично я не возражаю. Однако проблема заключается в том, что они заодно убьют тысячи невинных людей и обратят в руины целую страну. Когда война закончится, Ирак перестанет существовать.

– Давайте не будем спорить. По-моему, у нас у всех сегодня был трудный день. Может, лучше поужинаем?

Даниель сказал, что он устал и предпочитает пойти к себе в номер, а Миранда приняла предложение Лайона. Они направились в ресторан, где встретили других журналистов. Лайон и Миранда подсели к столу, за которым уже расположились два репортера из Испании, ирландец, трое шведов и четверо французов. Все они – кто лучше, кто хуже – говорили по-английски.

Сидящие за столом рассказывали о впечатлениях, полученных за сегодняшний день, хотя все знали, что более-менее стоящую информацию любой из них попридержит для себя: наряду с профессиональной солидарностью между журналистами существует и конкуренция.

После ужина Лайон и Миранда вместе с другими журналистами отправились в бар. «Ну и компания!» – подумал Лайон, которому показались довольно занятными оживленные разговоры то и дело перебивавших друг друга журналистов, их сальные анекдоты, да и внешность некоторых их них.

– Ну что, ты уже отправил какие-нибудь фотографии? – поинтересовалась Миранда.

– Завтра я их тебе покажу. Надеюсь, мне повезет. Если их удастся быстро продать, я побуду здесь дольше. Если нет – придется уехать.

– Что-то ты быстро сдаешься, – с сарказмом сказала Миранда.

– Видишь ли, я – реалист, и могу позволить себе лишь определенную степень риска. Кстати, я тебя так и не спросил: а откуда ты?

– Ну и вопрос! Почему ты мне его задаешь?

– Потому что я не знаю, откуда ты. Ты ведь работаешь на независимого телевизионного продюсера. Английским ты владеешь в совершенстве, хотя, как мне кажется, все-таки у тебя есть легкий акцент, правда, не знаю какой. Я слышал, как ты говорила по-французски, и говорила так хорошо, что, если бы я не слышал, как ты говоришь по-английски, подумал бы, что ты – француженка. Но затем я услышал, как ты спорила с кем-то с мексиканского телевидения, и, судя по тому, что ты ему и слова не давала сказать, я пришел к выводу, что ты свободно владеешь и испанским.

– А ты, я гляжу, любопытный.

– Нет, не очень. А у тебя что, есть какие-то основания не отвечать на мой вопрос?

– Да, он мне не нравится. Дело в том, что я – ниоткуда. Я ненавижу флаги, гимны и все то, что разделяет людей.

– Но ведь ты же родилась в какой-то конкретной стране…

– Да, я родилась в какой-то конкретной стране, но не считаю своей родиной ни эту страну, ни любую другую. Я предпочитаю быть гражданином мира.

– Тебе и паспорт выдали как гражданину мира? – с любопытством спросил Лайон.

– У меня паспорт гражданки одной из бывших социалистических стран, ведь чтобы переезжать с одного места на другое и чтобы тебя при этом не задерживали на границах, необходимо чем-то подтверждать, что у тебя есть имя и фамилия и что ты гражданин какой-то определенной страны.

– Ну что ж, если не хочешь отвечать на мой вопрос, не отвечай.

– Да ладно, отвечу. Мой отец родился в Польше, но его родители – немцы. Моя мать родилась в Англии, но ее отец – грек, а мать – испанка. Я родилась во Франции. Итак, по-твоему, откуда я?

– А чем занимались твои родители?

– Отец был художником, а мать – чертежницей. Они не считали ни одну страну мира своей родиной, и жили то в одной стране, то в другой. Они ненавидели границы.

– И научили этому и тебя.

– Нет, я сама к этому пришла, мне для этого не нужно было слушать лекции.

Миранда отвернулась от Лайона и присоединилась к общему разговору за стойкой бара.

Лайон узнал, что испанские журналисты готовятся к поездке в Басру, а шведы хотят отправиться в Тикрит – город, в котором родился Саддам Хусейн.

– А ты, Лайон, останешься в Багдаде?

Этот вопрос ему задал француз, из тех журналистов, с которыми он познакомился в Аммане. Подумав несколько секунд, Лайон решил сказать правду.

– Я хочу поехать в те места, где находился древний Ур.

– А зачем? – поинтересовался француз.

– Мне сказали, что в том районе работает археологическая экспедиция, и если я сделаю хороший фоторепортаж о проводимых раскопках, возможно, его у меня купят.

– А где именно базируется эта экспедиция? – не унимался француз.

Я знаю, о какой экспедиции ты говоришь, – вмешался журналист из Германии. – Ее возглавляет профессор Пико, так ведь?

По-моему, он, – ответил Лайон. – По правде говоря, я мало что знаю об этой экспедиции, но она, наверное, может представлять интерес.

– Насколько мне известно, они там обнаружили развалины то ли дворца, то ли храма, где, возможно, находятся очень ценные глиняные таблички с текстом Книги Бытие, – пояснил немецкий журналист. – Что-то в этом роде я прочел в газете «Франкфуртер». Я этим интересуюсь, потому что среди участников экспедиции есть несколько археологов из Германии. Но мне даже в голову не приходило, что в нынешней обстановке это может иметь хоть какое-то значение.

– Ну» для вас это, может, и не имеет значения, а вот если я сделаю хороший фоторепортаж об этих раскопках и мое агентство затем продаст его какому-нибудь специализированному журналу, то…

– Вообще-то неплохая идея, – вмешался журналист из Италии. – Если, конечно, удастся сделать там хороший фоторепортаж.

– До того как Буш начнет бомбить, нам нужно тут хвататься за все, – задумчиво произнес один из журналистов-шведов.

– Слушайте, друзья, не вздумайте присвоить мою идею о фоторепортаже об экспедиции, иначе пустите меня по миру! – начал было возмущаться Лайон.

– Ничего мы не собираемся присваивать, – успокоила его Миранда. – Тут, кстати, все принадлежит всем.

– Вы работаете по заказу телекомпаний и газет, а я приехал сюда на свой страх и риск и сам плачу за эту поездку… – снова запричитал Лайон.

– Да ладно, не хнычь, – сказала Миранда. – Эта экспедиция – никакой не секрет. Судя по тому, что сказал Отто, о ней писали в газетах.