📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРоманыВ оковах страсти - Дагмар Тродлер

В оковах страсти - Дагмар Тродлер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 96 97 98 99 100 101 102 103 104 ... 144
Перейти на страницу:

Патер Арнольд педантично отсчитывал листы с псалмами, которые я должна была читать до самой свадьбы, — их было свыше тысячи. Тысяча псалмов! Мои колени болели от жесткой деревянной скамейки у молельного места, где я проводила многие часы епитимьи, видя перед собой богато отделанный крест Спасителя и в сердце надеясь на спасение. Власяница немилосердно натирала кожу и в душе я проклинала ее. Утром патер пришел с каким-то железным поясом, и я обещала ему во время молитвы надеть его на мою израненную талию. Он жал и натирал мне тело, отвлекая от чтения псалмов.

Мысли мои путались. Я размышляла о том, что церковь позволяла верующим легкое раскаяние. Сначала обрекают тебя на епитимью на целую вечность, что разрушает личность, а потом дают возможность довольно просто откупиться. Немного самобичевания, здесь золотая чаша, там пожертвование церкви или небольшой надел плодородной земли — подходило все. Насколько мне известно, отец уже оплатил монастырю мое искупление грехов. Господь должен был меня покарать, но получалось, что представители Вседержителя на земле неплохо наживались на отпущении грехов. Тот, кто висел на кресте и страдал за людей, бросил на меня уничтожающий взгляд. Стыдись, казалось, говорил он, своих богохульных мыслей, не подобающих женщине, разве ты этого еще не знаешь? Я заметил, что у тебя плохое окружение…. Я широко раскрыла глаза. Уж не подмигнул ли он мне? Нет, он, как и прежде, висел на кресте. И не было ли это знаком для меня усилить свои старания? Я вновь овладела собой и снова сложила руки для молитвы.

Моя младшая сестра, казалось, была единственной, кто чувствовал, что со мной происходит. Мы сидели у окна под лучами послеполуденного солнца, и я вычесывала колтуны из ее волос. Она же заботливо гладила мою коротко стриженную голову.

— Элеонора, ты ведь опечалена тем, что белокурый мужчина умер, правда? Но ты же сделала все, чтобы спасти его. Поверь мне, всемилостивый Господь знает об этом.

Ее серые, излучавшие тепло глаза смотрели на меня с грустью. Я не открыла своей сестре правду. Как и все вокруг, она считала Эрика умершим. Еврей напугал меня, сказан, что в приступе лихорадки она может, сама того не желая, выдать нашу тайну. Больная девочка очень переживала потерю своего друга, который часто веселил ее своими рассказами.

— И Ганс знает об этом. Оттуда, где он сейчас, он, конечно, может видеть все, что происходит на земле, так же, как и наша мама. Он рассказывал мне, что то место, где живут его божества и куда попадает после смерти воин, называется Валхалл. Дочери самого главного бога приходят за ним на восьминогом коне. Только представь себе — конь о восьми ногах! Как же быстро он может скакать! А потом он встречается со всеми другими воинами, и они празднуют эту встречу целый день. И они едят жаркое из свинины, свинью доставляют им прямо туда, где они находятся, и они сами забивают ее, только представь себе!

Она мечтательно накручивала на палец прядь волос. Восьминогий конь, свинья-привидение. Это было очень похоже на него — рассказывать ребенку такие богохульные истории.

— Ты же знаешь, что все это глупости, Эмилия. Ганс был язычником и…

— Ах, если бы он не умер! Он так хорошо относился ко мне! — Слезы заблестели в ее глазах, и она тут же плутовато ухмыльнулась. — А тебе он всегда дерзил, помнишь? Элеонора, я думаю, что ты ему нравилась. Он часто смотрел на тебя во время ваших споров, как будто сожалел о ваших разногласиях. — Она поцеловала меня в щеку. — Думаю, вы стали бы чудесной парой, — печально прошептала она.

Я крепко сжала губы и опять взяла в руку расческу. Какая пара? Здесь сидела будущая супруга господина Кухенгейма в ожидании своей помолвки, а тот, кому принадлежало ее сердце, скрывался в темнице, готовый в скором времени покинуть ее. Вот и все, что ждало меня впереди. Я пригладила Эмилии волосы и, поцеловав ее, пошла к себе.

В воскресенье, через две недели после Пасхи, произошло наконец то, чего я ждала днем и ночью: мастер Нафтали позвал меня в темницу. Майя взглянула на меня с подозрением, когда Герман передал, что я должна спуститься в подземелье, так как лекарь составил для Эмилии новое лекарство и он должен дать мне свои рекомендации. С внутренней дрожью от ожидания скорого свидания вечером в назначенное время я вошла в подземелье. На мой громкий стук открыл сам Нафтали в лабораторной шапочке, держа кельму с порошком.

— Добрый вечер, дитя, — произнес он и приветливо улыбнулся. — Ты очень пунктуальна. Не хочешь ли помочь мне сворачивать пилюли?

От удивления у меня вытянулось лицо, а взгляд уперся в ковер на полу. Как мог он думать о сворачивании пилюль?

— Подожди немного, они еще не совсем готовы. Это недолго.

— А для чего они?

— Он хочет сделать для тебя сюрприз, потерпи немного. Пошли, лучше помоги мне.

С этими словами он вновь повернулся к своим блестящим аптекарским весам и отсыпал на чашу еще чуть-чуть порошка.

— Вот этот ты можешь взять для своей сестры. Принимая его по вечерам, она, возможно, не будет так температурить ночами.

Он обеспокоенно заходил вокруг большого лабораторного стола. На кафедре в необычном беспорядке громоздились книги и фолианты, свеча прогорела до половины. С благоговением перелистывала я страницу за страницей. Ловкая рука делала на них пометки. В другом фолианте я увидела плоды и листья, в третьем — звездное небо.

— Любопытный человек этот Юнглинг, — сдержанно произнес Нафтали. — Целый день он листает мои книги, я почти уверен, что он ознакомился со всеми изданиями моего мэтра и наставника Авиценны! Для него я достал из сундука книгу Альфануса фон Залерно — мое скрытое от посторонних глаз сокровище, чтобы он смог рассмотреть иллюстрации. Он даже разыскал мои записи к каббале — религиозно-мистическому толкованию Ветхого Завета, несмотря на то, что они хорошо спрятаны на полке. — Улыбаясь, он покачал головой. — Видишь? Но невзирая на то что он надоел мне своими вопросами с раннего утра, я — если бы он остался — не желал бы себе лучшего ученика.

Тут раздался скрип весов. Я погладила рукой пергаментную страницу и представила, как Эрик с любопытством склонился над книгами, чтобы до мелочей изучить строение человеческого тела, понять и принять эту информацию — так же, как с любопытством он проскакал на лошади всю Западную Европу, постигая многообразие мира Господнего.

Из пещеры доносилось бормотание. Как бы случайно я прокралась к двери и стала осторожно подсматривать через образовавшееся между притолокой и дверью отверстие.

— Проклятье! Повнимательнее, неотесанный мужлан.

Голос его был неузнаваем.

Я протиснулась сквозь расщелину, чтобы увидеть, что происходит там, внутри, и просто остолбенела. Эрик стоял на коленях на подушке перед жаровней, раздетый по пояс, застыв в странной позе. Тассиа скручивал перевязочный материал. Ловкими пальцами он сооружал из корпий мешочек и начинял его целебными травами, а потом прятал в деревянный ящичек. Но не он привлек мое внимание, а Герман, который, сидя возле Эрика на корточках, пытался сделать что-то на его шее. А потом все же увидела: маленьким напильником он Бог знает уже как долго спиливал железный рабский ошейник, этот страшный символ подавления личности, который надели на Эрика в тот самый день, когда он должен был присягнуть мне на верность. Я тяжело вздохнула.

1 ... 96 97 98 99 100 101 102 103 104 ... 144
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?