Валентин Распутин - Андрей Румянцев

Валентин Распутин. 14 октября 1997 г.».

Уже к 1999 году поэтический сборник сибиряков «Кедровый посох» на французском языке вышел на родине Бодлера, а книга стихов французских поэтов под примечательным названием «Звёздный дождь» на русском языке — на земле Распутина. Специально акцентирую внимание на последних словах, потому что Эммануэль Малербэ очень гордился тем, что произведения его земляков вышли в свет на родине Валентина Григорьевича. Вслед за сборниками стихов наш французский друг выпустил в своём издательстве книгу рассказов иркутских писателей «Здесь, на родной земле». Её украшением стали новеллы В. Распутина «Видение» и «Наташа», несколько прозаических произведений А. Вампилова.

Литературные связи двух регионов дали повод нам с Валентином Григорьевичем и молодым прозаиком Александром Семёновым осенью 1999 года поехать во Францию и Швейцарию по приглашению издательства «Алидадес» и Общества российско-французской дружбы. В течение недели мы выступали в высших и средних учебных заведениях, культурных центрах, библиотеках, крупных книжных магазинах Гренобля, Анси, Эвиана, Аленжа, Женевы, Лозанны. В Женеве приняли участие в большой радиопередаче. В конце поездки господин Малербэ вручил нам более десятка публикаций во французских и швейцарских газетах.

Корреспондент французской газеты «Дефине Либерте» рассказал читателям об одной из встреч:

«Русские писатели были приняты в приятном зале Академии Шабле. Организаторы встречи отложили в сторону „протокол“ и расположили своих гостей в кругу, создав таким образом доверительную атмосферу… Валентин Распутин с воодушевлением говорил о родной Сибири. Он вспомнил: „Когда я приехал в первый раз на Байкал, мне сказали, что на монете, брошенной на глубине в несколько метров, можно прочитать надпись. Я не поверил. Но затем сам убедился в этом. Что касается воздуха, то можно легко различить противоположный берег Байкала, удалённый на расстояние сорок километров. На самом деле не бывает бедной природы, есть бедные люди, которые не умеют ценить природу“.

Оказалось, что Александр Семёнов участвовал в переводе книги Жюля Верна „Михаил Строгов“, вышедшей в Иркутске в начале девяностых годов. В связи с этим Валентин Распутин заметил, что он „был удивлён описанием Сибири, представленным Жюлем Верном: в романе рассказывалось, например, о ключах тёплой воды, бьющих со дна озера Байкал. Позже я нашёл упоминание об этом феномене в другой книге и был удивлён, как Жюль Верн смог достоверно описать Байкал, не приезжая туда“.

На вопрос о будущем русской литературы писатели заявили: „Она будет жить до тех пор, пока жива Россия“. Сейчас страну захлестнула псевдокультура. Настоящей литературе трудно прийти к читателю. Вспоминая цензуру предшествующего режима, гости посчитали необходимым подчеркнуть, что писатели тем не менее не молчали: „Была цензура, но была и литература. Сегодня нет цензуры, а где настоящая литература?“

К счастью, этот вечер стал хорошим доказательством того, что люди, страстно увлечённые книгой, не поддаются расхожим мнениям. А что касается будущего русской литературы, то она вне опасности».

Приведу несколько отзывов французских и швейцарских газет о двух иркутских книгах.

«Мы открываем в этих книгах реальность огромного пространства, которое населяет не один десяток народов и этносов».

«…авторы сборника „Кедровый посох“ впечатляют своим вдохновением и решительным голосом в собрании столь же замечательном, сколь и разнообразном, прекрасно переведённом Кристианом Музом».

«…удивительное путешествие по Восточной Сибири, предложенное писателями из Иркутска, меняет как наши литературные привычки, так и стереотипный взгляд на далёкий от Франции край».

Во время поездки мы встретились с известным французским исследователем русской литературы профессором Женевского университета Жоржем Нива. Он — один из авторов капитального многотомного издания «История русской литературы», ставшего учебным пособием для студентов университетов, в которых готовят русистов. Жорж Нива переводил на французский язык произведения Пушкина, Гоголя, Цветаевой, Белого, Солженицына. Для названной «Истории» он написал очерк о творчестве Валентина Распутина. Мне удалось ещё во Франции прочитать эту работу в переводе на русский язык, и я попросил у автора разрешение напечатать её в Иркутске. Договорились, что переводчики Ольга и Клаудио Турко тщательно проверят текст и пошлют его Распутину в Москву.

Позже я получил письмо от Валентина Григорьевича.

«24 ноября 1999 года.

Андрей,

переправляю тебе пришедшую по почте страницу женевской газеты „Ze temps“ („Время“) с моим интервью и статьёй о тебе, а также и статьёй под названием „Возвращение русофильства“ журналистки Марианны Граф. Вдруг да пригодится.

Отправляю и статью Жоржа Нива, которую ты читал. Пусть В. Козлов[37] решает сам, надо ли её печатать. Может быть, и не стоит возбуждать ревность нашего брата-писателя, как и нашего друга-читателя. Мне утешения публикация не доставит, я давно растерял всё своё честолюбие. Словом, смотрите сами. В. Распутин».

Очерк Жоржа Нива привлекает тем, что произведения русского писателя он рассматривает на фоне сходных по тематике сочинений западных прозаиков. А ещё размышления французского исследователя отмечены тем душевным сопереживанием, нравственным приятием творчества писателя, которые всегда проявлял и сам Валентин Распутин, когда писал о произведениях близких ему по духу авторов. Думается, русский читатель с интересом прочтёт строки Жоржа Нива о Распутине:

«Этот застенчивый человек, пребывающий в постоянном поиске нравственной чистоты, выделяется прежде всего как независимая (даже если и ранимая) и недоступная личность. Он являет собой одну из наиболее спорных фигур периода „перестройки“, и это произошло, конечно же, не по его воле. В шестидесятые годы Распутин вошёл в советскую литературу как необычайно свежий порыв ветра. Обычно его относят к так называемым „крестьянским писателям“ („деревенщикам“), группе, которая сформировалась в начале шестидесятых годов и включала в себя Виктора Астафьева, Василия Белова, Владимира Солоухина, а также Василия Шукшина, умершего в 1974 году. Всё же это определение ошибочно, поскольку искусственно не выпускает этих писателей из рамок литературы местного характера, делая из них в лучшем случае патриотов-певцов своего края, подобно тому, как поступали критики в отношении Жорж Санд, когда речь шла о её произведении „Франсуаза-найдёныш“…

Среди этих писателей Валентин Распутин выделяется своим неповторимым голосом, преисполненным любви к родной Сибири, пророческим универсализмом и тайными ранами собственного „я“. Прежде всего писатель мечтает о цельности и автономии индивидуума, и в этом отношении он сходен с Жан-Жаком Руссо и, в частности, с Жан-Жаком Руссо — автором фантастического сочинения об озере Бьенне. „Не знаю, бывает ли у кого ещё такое, но у меня нет чувства тесной и нераздельной слитности с собою“, — пишет Распутин в маленьком шедевре, который называется „Что передать вороне?“. „Нет у меня, как положено, того ощущения, что всё во мне от начала до конца совпадает, смыкается во всех мелочах в одно целое, так, что нигде не хлябает и не топорщится. Постоянно во мне что-нибудь хлябает и топорщится: то голова заболит, и не просто болью, которую можно снять таблетками или свежим воздухом, а словно бы от страдания, что не тому она досталась…“ В Распутине всё: от извечной боли человека, с которой тот воспринимает мир, до присущей ему своеобразной „несветскости“, от невыразимого очарования его коротких рассказов, построенных на вроде бы безделицах, до его очерков (оплакивание былого единства русского мира, которое разрушается на глазах), и даже избрание им политических позиций — можно объяснить его „несчастливой“ неспособностью к восстановлению фундаментальной целостности собственного „я“, духовной и нравственной…