Тайна Нереиды - Марианна Алферова

— Во всяком случае Легация еще не родила, — прошептал Квинт.

— Тогда поторопись.

— Может… ты со мной? — предложил Квинт, как будто испытуя, а не приглашая в самом деле удрать.

Элий отрицательно покачал головой. Квинт надел синий чекмень, нахлобучил островерхую шапку на самые глаза.

— Я похож на монгола? — спросил фрументарий.

— Ты похож на проходимца, который вообразил себя образцом добродетели. — Элий обнял Квинта на прощание.

— Не вздумай погибнуть. Цезарь, — шепнул Квинт.

«Мысль объявить маленькую Руфину наследницей не так и плоха. Если бы нынешнее положение в Империи не было столь опасным. В такие времена не следует менять устоев. Но именно в такие времена все приходит в негодность, даже устой».

«Промедление императора Руфина в Антиохии многим кажется необъяснимым. „Этот поход добром не кончится“, — предрек Бенит».

«Акта диурна». Ноны июня (5 июня)

Перед рассветом в комнатку Элия вошел Рутилий. Не спросясь зажег лампу. Элий заснул лишь несколько минут назад, и теперь щурился и никак не мог разлепить глаз.

— Полчаса назад неизвестная рация заработала где-то здесь, в крепости, и послала шифрованное донесение.

— Кому? — обалдело переспросил Элий. — Монголам?

— Ценю юмор. Но при других обстоятельствах. Сообщение ушло в Антиохию. Руфину. У него здесь свой агент. Так что миссия Квинта бесполезна.

— Значит, мы все умрем, — прошептал Элий. — Хотя я надеялся предотвратить катастрофу.

— Именно так я и думал. «Хочу спасти мир», — сообщил заяц и засунул голову льву в пасть. Хотел бы я знать, какое отношение это имеет к спасению мира. Но ты останешься жив. Кажется, это ты обещал Квинту. Впрочем… — Трибун странно посмотрел на Элия. — Даже боги иногда погибают. А ведь они бессмертны.

— Смерть богов доказывает лишь одно — у смерти нет логики.

— Но боги могли бы прийти к нам на помощь… Говорят, твой друг гладиатор Вер — он бог…

— Кто говорит?

— Ходят такие слухи.

Элий вспомнил зеленое зарево поутру над горами и нечеловеческий крик, от которого кровь стыла в жилах и со скал срывались камни, и отрицательно покачал головой — Новый Бог не сможет им помочь.

Стены дворца, в котором расположился Руфин, были отделаны листовым золотом с чеканными виноградными листьями и гроздьями ягод. Меж золотыми панелями располагались многоцветные мозаики, сверкая яшмой, хризолитом и янтарем. Только в Антиохии можно встретить подобную безумную роскошь. Даже Рим не может соперничать в этом с Антиохией. Стены из золота!

«Варварам будет чем поживиться», — подумал Руфин злорадно.

Император лежал на спине и разглядывал отделанный золотом кессонный потолок. Криспина зачмокала губами во сне, перевернулась на другой бок и обхватила Руфина за шею.

«Я рожу тебе сына…» — прошептала она.

Во сне и наяву она повторяла эту фразу непрерывно. Иногда Руфину казалось, что она бредит. После родов прошло меньше месяца, а она уже примчалась к нему в Антиохию и заявила, что они должны немедленно зачать нового ребенка. В этот раз это непременно будет мальчик.

Руфин брезгливо сбросил ее руку и поднялся. Император едва успел накинуть шитый золотом тяжелый халат, как дверь приоткрылась и в щель протиснулась голова секретаря.

— Прибыл гонец из Нисибиса.

Секретарь был встревожен. Многие слишком близко принимают к сердцу происходящее в Нисибисе. Да, плохо, что несколько сотен римлян оказались запертыми в этом городишке. Рим не любит терять своих людей. Но кто их просил туда лезть?

«Раз они прислали гонца, дело в самом деле плохо». Руфин прошел в таблин, отделанный так же роскошно, как и спальня. Огромный стол с инкрустацией из золота и слоновой кости украшал десятифунтовый золотой чернильный прибор. Преторианец ввел гонца из Нисибиса — грязного оборванца в лохмотьях с перевязанной тряпкой головой. Руфин с трудом узнал Квинта, этого преданного пса Цезаря, и не удивился. Он знал, что гонцом будет Квинт.

— Так что в Нисибисе? — спросил Руфин, предлагая посланцу сесть.

— Крепость пала, — сказал тот, демонстративно потирая разбитый в кровь локоть. — Гарнизон перебит. Цезарь мертв.

— Мертв… — повторил Руфин задумчиво. — А тебе удалось уцелеть?

— Я свалился со стены на груду трупов и не разбился. Меня сочли мертвецом. Под покровом ночи удалось бежать.

Руфин несколько раз кивнул.

— Надо же, как интересно: упал на груду трупов. Наверняка было неприятно лежать на трупах и притворяться мертвым, приятель?

— Да, ничего приятного, — согласился Квинт. Руфин подошел к нему и отогнул грязную повязку. Глубокая ссадина на лбу была настоящей. Так же как и синяки на руках и ногах. Отличная инсценировка.

— А ведь Нисибис все еще держится, — проговорил Руфин, глядя в упор на Квинта и улыбаясь.

— Я сам… — начал было Квинт.

— Сегодня рано утром я получил шифрограмму. Там сказано, что явится гонец с ложным донесением. Надо полагать, гонец этот — ты?

Квинт облизнул губы.

— Зачем ты решил обмануть меня?! — заорал Руфин. — А? Я спрашиваю — зачем?

Квинт дернулся, как от удара, но стиснул зубы и промолчал.

— Не хочешь говорить? Ну так я отвечу! Ты считаешь, что я желаю смерти Элию, так? Квинт отвернулся и не отвечал.

— Говори, подонок! — заорал Руфин и замахнулся. — Говори!

— Не смей меня бить! — прохрипел Квинт, откинул назад голову и глянул Августу в глаза. Глаза были совершенно безумные. — Я — римский гражданин и сражался с варварами. А ты… — не договорил — задохнулся от ярости.

У Руфина задрожал подбородок.

— У кого ты научился таким манерам? У Элия?

— Ты, Август, первый человек в Риме. Но это не значит, что ты исключительный. Как и все, ты подчиняешься закону. Сенат может начать расследование твоей деятельности. В том числе и того, почему ты до сих пор не выступил на помощь Нисибису.

— Поступило известие, что основные силы монголов двинулись на Антиохию, — ответил Руфин. Но что-то такое мелькнуло в его глазах — будто черная точка метнулась и исчезла.

Лжет…

— «Целий» сам запустил эту дезинформацию, Август, — нагло отвечал Квинт, глядя Руфину в глаза. — Уж в чем, в чем, а в дезинформации я кое-что понимаю. Или ты забыл, что я профессиональный фрументарий?