Порочная королева. Роман о Екатерине Говард - Элисон Уэйр

– Не имею понятия, о чем вы говорите, – холодно проговорила она. – Я стала смотреть на другого? Это чушь! Кто вам такое сказал?

– Кэтрин, вы же не думаете, что я предам оказанное мне доверие? – усмехнувшись, ответил Дерем, и она про себя отметила, что он обратился к ней по имени. – Но если вы задумали обмануть короля, то можете успешно сделать это со своим законным супругом!

– Я люблю короля и не собираюсь изменять ему!

Фрэнсис вопросительно взглянул на нее, как будто уличал во лжи.

О Боже, кто же меня выдал?! И не кому-нибудь, а Фрэнсису!

– Негодный способ вы выбрали, чтобы получить место при моем дворе, – упрекнула она его. – Вы придаете слишком большое значение нашей симпатии друг к другу, которая осталась в прошлом.

– Мы все еще женаты, – сказал Дерем. – Вы дали мне слово. И я ревнивый супруг.

– Какое слово? – Екатерина нервно оглянулась, чтобы проверить, на достаточном ли расстоянии держатся дамы.

– Обещали взять меня в мужья. Это так же обязывает, как брак, заключенный в церкви.

– Я вам не верю!

– Спросите любого священника. Архиепископа Кранмера, если хотите!

– О, перестаньте досаждать мне вашими глупостями! – раздраженно воскликнула она. – Я хочу, чтобы вы ушли – сейчас же!

– Очень жаль, – произнес Фрэнсис, искоса глядя на нее. – Одного моего слова достаточно, чтобы все поняли, какой ничтожный фарс этот ваш брак.

Екатерину пробрал смертельный холод. Она знала, что Фрэнсис на такое способен. Нельзя ему отказывать.

– Если я дам вам место, вы должны обещать мне никогда ни с кем не говорить о нашем прошлом. Мне нужно от вас слово чести.

Дерем хохотнул:

– Чего бы оно ни стоило, я даю его. Вы всегда были наивны, Кэтрин.

На следующий день она вызвала его к себе и, сидя на троне под балдахином, ждала, пока он закончит поклоны, исполняемые с картинным изяществом.

– Мистер Дерем, я решила сделать вас церемониймейстером своих покоев, – сообщила ему Екатерина. – Вы будете принимать гостей и просителей, выполнять мои поручения и писать письма в отсутствие моего секретаря.

Фрэнсис улыбнулся, снова раскланялся и сказал:

– Ваша милость очень добры. Примите мою покорнейшую благодарность.

Он насмехался над ней, это было ясно как день.

– Мой казначей выдаст вам деньги на покупку нового платья, – продолжила она.

– Я сообщу миледи Норфолк, как ваша милость облагодетельствовали меня, – ответил Дерем.

За пару дней Екатерина осознала, что новые обязанности вынуждают Фрэнсиса присутствовать в ее личных покоях чаще, чем ей хотелось бы. Фрейлины и даже некоторые придворные дамы из тех, что помоложе, всякий раз трепетали при его появлении, ведь он был такой удалец с виду, да к тому же всегда им подмигивал и имел про запас какую-нибудь шутку. Дамам сообщили чистую правду: мистер Дерем – кузен их госпожи и его порекомендовала герцогиня Норфолк.

– Кто этот новый церемониймейстер? – поинтересовался Генрих, после того как Фрэнсис возвестил о его приходе и удалился.

Екатерина ощутила боязливую дрожь. Ее нервировало, что Фрэнсис оказался в такой непосредственной близости от короля, не говоря уже о Томе.

– Он мой родственник и миледи Норфолк тоже. Служил ей в Ламбете. Она просила оказать ему покровительство, что я и сделала.

– В этом платье из белого атласа он вылитый попугай!

– Да, верно. – Екатерина сердилась, что Фрэнсис потратил выделенные ею деньги на такой броский костюм. – Я обсудила это со своим камергером, но он сказал, что церемониймейстерам дозволено носить белый атлас.

– Присматривайте за ним, – посоветовал Генрих. – Не позволяйте ему заноситься.

«Ах, если бы вы только знали!» – подумала Екатерина.

Вскоре, к вящей досаде королевы, мистер Хаттофт, ее секретарь, слег в лихорадке. Работу с ее личной корреспонденцией и написание конфиденциальных писем пришлось возложить на Фрэнсиса. Обязанности секретаря вынуждали его оставаться с ней наедине, в ее кабинете, где больше никого не было. Держась настороже, Екатерина старалась не отвлекаться от дел и не реагировала на проявления фамильярности, которые время от времени позволял себе Дерем.

В первое утро, когда он составлял письма, Екатерина заметила у него на пальце рубиновое кольцо своей матери. В ней закипел гнев, что какой-то проходимец теперь носит его. Но ведь она сама подарила это кольцо Фрэнсису в разгар своей любви к нему. Он надел его, чтобы напомнить об этом?

Через некоторое время Дерем отложил перо, потянулся и выставил вперед ногу:

– Видите, у меня рейтузы в дырках. Ради нашей старой дружбы, Кэтрин, не могли бы вы дать мне немного денег, чтобы купить новые?

– Пяти шиллингов хватит?

Он фыркнул:

– Вы никогда не знали, сколько стоят вещи. Мне не купить хороших рейтуз меньше чем за три фунта.

– Три фунта? – Она была уверена, что он преувеличивает.

– Я покупаю свои у мастера Коутса из Ламбета. Он самый лучший. За качество приходится платить.

Удивляясь, почему идет на это, Екатерина дала ему деньги из своего личного кошелька.

Ночью ей не спалось. Ее снова используют, она это понимала.

Екатерине пришло в голову, что Фрэнсис до сих пор не вывел ее на чистую воду, потому что это сказалось бы на нем самом, если они и правда помолвлены, как он утверждал. Генрих сурово обошелся бы с ними обоими, узнай он, что они скрыли свое обручение и тем скомпрометировали наследование престола. Нет, Фрэнсис напоминал об их так называемой помолвке, чтобы получить власть над ней и выжимать из нее разные милости для себя. Как и Том, он, вероятно, надеялся взять ее в жены после смерти короля, и это еще одна причина, почему он неустанно твердил об этом глупом обручении. Что ж, она не позволит манипулировать собой. Если уж, овдовев, она и выйдет за кого-нибудь замуж, так это за Тома.

В конце августа двор прибыл в замок Понтефракт. Генрих решил, что они останутся здесь на шесть дней для восстановления сил после долгих двух месяцев пути. Понтефракт был мощной, неприступной крепостью, и в нем, как обнаружила Екатерина, имелось множество потайных лестниц и неиспользуемых комнат, прекрасно подходящих для свиданий с Томом.

Екатерину с Генрихом разместили в башнях короля и королевы, расположенных по обе стороны от главного зала. Каждая состояла из четырех ярусов. В спальне Екатерины имелись две двери, через одну можно было попасть по винтовой лестнице на верхние этажи, вторая вела в коридор, а оттуда – в зал. Комната Джейн находилась на третьем ярусе, а помещения над ней пустовали. По настоянию Екатерины, они обе, и Том тоже, должны были вести себя с еще большей осмотрительностью, чем раньше. «Ведь кто-то при дворе, похоже, пронюхал-таки о моей любовной интриге», – сжимаясь от страха, думала она.