Разведчик в Вечном городе. Операции КГБ в Италии - Леонид Колосов

…Утром 13 сентября 1943 года Леопольд Треппер, которого эсэсовцы считали уже своим верным агентом, попросил охранника Берга съездить с ним в аптеку, чтобы купить таблетки от головной боли. На одной из парижских улиц Треп-пер зашел в аптеку и больше не вышел из нее. Напрасно гестапо в течение нескольких месяцев разыскивало своего «друга». Для них он исчез навсегда. Леопольд Жильбер был не из тех людей, которые дважды попадают в одну и ту же ловушку.

В Москве Треппер появился после окончания войны. Отсидев десять лет в сталинских лагерях, он после смерти Сталина и Берии уехал в Польшу. Однако там не захотели сделать его национальным героем, и старый разведчик отбыл в Англию, а затем в Израиль. После более чем тридцатилетнего молчания вышла книга его мемуаров. Но я не стал цитировать ее, ибо мемуары разведчика — это, как правило, не очень объективная история жизни и деятельности человека, в биографии которого больше легенд, чем былей. Я располагал своими материалами, среди коих значительное место заняли фрагменты из «Истории шпионажа». Уже сколько раз убеждался ваш покорный слуга, что это очень объективная работа итальянских исследователей.

«История — это свидетель эпох, луч правды, жизнь памяти, посланница минувшего». Старик Цицерон был так же глубок в своих определениях, как и поэтичен. История… Протекая через сито времени, она не только теряет половину лжи, но и приобретает зерна истины. Может быть, какие-то зерна истины удалось посеять и мне в этой главе. А впрочем, для того, чтобы история стала Историей с большой буквы, конечно, нужно время. Впрочем, нужно оно и тогда, когда общаешься с живым героем своего повествования, коим оказался Ян Петрович Крикман, старый чекист-пенсионер…

Я приехал в Болгарию по приглашению тамошнего Союза журналистов. В те времена еще практиковались такие дружеские обмены профессиональными визитами. Помимо обычных встреч, застолий и подношений, мне приготовили поистине царский сюрприз — встречу с Иваном Винаровым, который отдыхал в Варне. Кто такой Винаров, спросите вы. О, это, можно сказать, реликтовая личность. Он был одним из первых агентов советской разведки, завербованных легендарным началькиком Разведуправления РККА Яном Карловичем Берзиным, впоследствии расстрелянным по личному указанию Сталина как враг народа. Винарову удалось избежать столь печальной участи и пережить многих военачальников, товарищей из Коминтерна и так далее…

— Иван Цолович Винаров, — отрекомендовался, пожимая мне руку, пожилой поджарый мужчина. — Очень рад с вами познакомиться.

Так началась наша многочасовая и, не скрою, интересная беседа. Первый мой вопрос был самым что ни на есть примитивным:

— Как вы, товарищ Винаров, оказались в нашей стране?

— Мне исполнилось ровно девятнадцать, когда я был призван в армию. Я видел, что многие мои товарищи выступают против войны. Я тянулся к ним. А потом произошла Октябрьская революция. Я очень хотел перебраться в Россию и отдать служению ей всего себя. Мечта сбылась. После побега из тюрьмы с помощью товарищей я добрался до Москвы. По тем временам дорога была просто опасной. В столице болгарские представители в Коминтерне сказали мне, что о нашей подпольной деятельности и о моем аресте здесь уже знают. Я спросил: «Кто?» Ответили односложно: «В Генеральном штабе Красной армии». А на другой день меня принял в своем кабинете начальник управления Генерального штаба Ян Карлович Берзин. Он выслушал меня внимательно, заинтересованно, задавал вопросы, а потом подытожил: «Мы видим в болгарских товарищах своих верных боевых друзей».

В тот день беседа Берзина с Иваном Винаровым затянулась неспроста. Обсуждая ситуацию в Болгарии, прислушиваясь к трезвым оценкам Винарова той или иной конспиративной операции, начальник управления старался определить его личные возможности, взвесить деловые качества. Итог встречи оказался для Винарова неожиданным: ему предложили работать в разведке. Берзин без обиняков сказал: «У вас честные руки рабочего, пламенное сердце. Для нас это очень важно. Важно и то, как я понял, что вы искренне любите Советскую Россию…»

Шли годы. Винарову снова пришлось побывать с боевым заданием в Болгарии. А вернувшись в Москву, он немедленно возобновил контакты с Берзиным. «Школы при ЦК РКП, сиречь Свердловский университет, — улыбнулся Берзин, — ты не закончил. Знаю, не по своей вине; Оторвали неотложные дела. Хочу предложить другое учебное заведение». Среди преподавателей в специальной школе в основном были практики — люди, прошедшие испытание в борьбе с контрреволюцией, привыкшие к самым невероятным переплетам.

— В ту пору, — говорит Винаров, — я познакомился с одним из помощников Берзина — Григорием Салниным. С именем и делами этого человека у меня связаны весьма насыщенные годы жизни… Как-то декабрьским холодным днем 1925 года, будучи в управлении, я встретился с Я. К. Берзиным. Не изменяя своему правилу, он сперва внимательно выслушал меня, задал несколько уточняющих вопросов, а потом сказал примерно так: «Ну, Ванко, а теперь перейдем к делу. Тебе придется поехать в Китай…»

Можете понять мое удивление! Я сразу мысленно представил себе эту огромную страну, многодневный путь до Пекина по Транссибирской магистрали, неведомый язык, иные бытовые условия. Но главное, что встревожило, — справлюсь ли я? Меня направляли в миссию Блюхера военным советником!

Ян Карлович говорил просто и убедительно: «Западные разведки вовсю орудуют в Китае, используют любые средства. Там и американцы, и англичане, и французы, и японцы. Врагов бесит, что эта четырехсотмиллионная страна может выйти на мировую арену как независимое в экономическом и политическом планах государство». Я знал, что Китаю грозила смертельная опасность. Его терзали внутренние и внешние враги. И тогда вождь этой революции Сун Ят Сен обратился к Советской России за помощью. Он убеждал своих соотечественников: «Наш взгляд устремлен к России. В дальнейшем, если мы не последуем примеру России, революция не сможет закончиться успешно… Мы должны учиться у русских…»

Ян Карлович не преминул порадовать меня: «Твоим непосредственным начальником будет Григорий Салнин, а твоя жена, Галина Лебедева, тоже, разумеется, поедет в Китай и будет выполнять роль шифровальщицы. На подготовку и сборы — не более двух месяцев. Время торопит».

И вот в начале 1926 года мы прибыли в Китай. Не буду распространяться о многосложной обстановке тех лет. Заговоры, подрывные акции компрадоров, свары между генералами… В задачу нашей маленькой группы входил сбор стратегически важной информации в стане противника и ее передача в управление Берзина. Прикрытием нам служил импортноэкспортный бизнес, что позволяло и Грише Салнину, и мне свободно передвигаться по стране, заводить знакомства, заниматься разведкой. Заодно с промышленными товарами, получаемыми из-за границы, мы ввозили для китайских друзей оружие, выступали с популярными лекциями перед крестьянами, рабочими.

В начале 1929 года мы выполнили непростые задачи Центра, Берзин лично поздравил нас: «Благодарю за все, возвращайтесь домой!» В Москву мы ехали с чувством радости и удовлетворения. В те годы Советское правительство не только помогало китайскому народу, но и было вынуждено принимать меры по укреплению своих дальневосточных границ от японских милитаристов и китайских генералов-реакционеров. В это дело мы внесли свой посильный вклад…