Политическая цензура в СССР. 1917-1991 гг. - Татьяна Горяева

В 1941 г. П.В. Галдин был назначен заместителем начальника Главлита, однако уже в начале 1943 г. был переведен на должность цензора-инспектора Отдела предварительной цензуры с более высоким окладом. В 1946 г., после окончания Центральных газетных курсов, он, по своему собственному признанию в заявлении на имя руководства Главлита, не захотел оставаться на цензорской работе и продолжил свое образование в Высшей партийной школе{678}.

Казимир Казимирович Ярмуж (1885–1950) родился в семье бедных рабочих в Иллуксте Курляндской губернии, член РКП(б) с 1920 г. Окончил трехклассное городское училище г. Двинска. Начал свою трудовую деятельность в 1902 г. ремонтным рабочим на Петербургско-Варшавской железной дороге, в 1904–1905 гг. — телеграфный надсмотрщик на Центральном телеграфе, где активно участвовал в забастовках и волнениях, за что был уволен. В 1920–1921 гг. — военком и начальник телеграфной станции 6-стрелковой дивизии Красной Армии. В 1924 г. окончил Коммунистический университет им. Я.М. Свердлова по специальности пропагандист. После окончания университета в 1920-е гг. по распоряжению ЦК РКП(б) занимался различной хозяйственной работой, в частности в Якутске, где в 1926 г. был назначен уполномоченным по кооперации при Якутском представительстве в Москве. В 1930–1931 гг. К.К. Ярмуж находился на партийной работе на Челябинском тракторном заводе. Затем по болезни был освобожден от этой работы и направлен МК ВКП(б) в аппарат Наркомвнешторга, а затем во Всекоопинсовет. В ноябре 1935 г. ЦК ВКП(б) перевел Ярмужа на ответственную должность в Разведывательное управление Наркомата Обороны. В 1938 г. он был демобилизован и принят на работу в Главлит. В Главлите К.К. Ярмуж смог применить знание иностранных языков (шведский, польский, английский, немецкий), он сам свою деятельность связывал в основном с работой в Радиокомитете в качестве уполномоченного Главлита и с 1945 г. — заместителя начальника Отдела радиоцензуры. За всю войну К.К. Ярмуж не допустил ни одной цензорской ошибки; активно боролся с троцкистами и правыми, был награжден грамотой «За отличную работу». Во время аттестации в Главлите в 1947 г. он был переведен на должность цензора с сохранением оклада{679}.

В одном из первых донесений П.В. Галдин и К.К. Ярмуж сообщали Н.Г. Садчикову: «На основании Ваших распоряжений в гор. Люблин мы прибыли 16 декабря 1944 года. 16 и 17 декабря нами были подготовлены проекты — Декрет о контроле прессы, кино и радио и Положение о «Центральном Бюро контроля прессы, кино и радио при Министерстве Общественной Безопасности Польской Республики». Еще три месяца тому назад Декрет о цензуре подготовляли польские патриоты. Но этот проект декрета польских патриотов был составлен крайне неудовлетворительно, причем отдельные статьи были направлены, по существу, против Советского Союза. Так, например, статья 8 гласила, что «Издателем и ответственным редактором издания может быть только польский гражданин, проживающий в Польше, имеющий полных 21 год, не находящийся в заключении и не лишенный прав гражданства и т. п. На основании этого пункта советские граждане исключались бы. Кроме этого, проект Декрета польских патриотов не предусматривал контроль материалов радиовещания, картографии, вывоз и ввоз иностранной литературы, публичных лекций, выставок, кино, музеев и т. п.»{680}.

Под прикрытием генералов Красной Армии, к помощи которых пришлось прибегнуть цензорам, были достигнуты следующие результаты. 19 января 1945 г. министр Общественной безопасности Польской Республики Станислав Радкевич подписал приказ об организации при Министерстве общественной безопасности Центрального бюро контроля прессы, кино, радио и т. д. (ЦБКП). Временно и. о. начальника ЦБКП был назначен Леон Жендовский — член Польской рабочей партии; ему было поручено организовать ЦБКП под руководством московских должностных лиц из Главлита. В аппарате ЦБКП работали начальник и 3 цензора. С 20 января 1945 г. все центральные газеты Польши начали проходить через предварительный контроль. Для ЦБКП были выделены две комнаты с телефоном, в которых производилась работа. Был подготовлен проект циркуляра для редакторов и директоров издательств и типографий, в котором говорилось о введении цензуры в печати, кино, радио, театрах и т. п. и о порядке контроля. Задание Москвы было выполнено полностью. Случаи политических ошибок в феврале — марте резко сократились, в этом была известная доля «заслуги молодой польской цензуры, которая, несмотря на недостаток и еще малоопытность кадров, усвоила большевистский стиль работы братской Советской цензуры и ведет борьбу за улучшение качества польской демократической печати». Так говорилось в заключительном донесении.

Те же действия осуществляли работники Главлита и в национальных республиках СССР. Вместе с Красной Армией, принесшей освобождение от фашистских оккупантов, на освобожденные земли пришли те, кому было поручено изменить национальный и культурный облик этих республик. Такой натиск не мог не вызвать сопротивление национальной интеллигенции. Так, заведующий библиотекой Латвийского Государственного университета Страуме, по сведениям Главлита, «всячески тормозил очищение библиотек университета от политически вредной литературы, незаконно перехватил несколько сот книг, изданных в Германии, и не передал их на хранение в спецфонд, прятал изымаемую вредную литературу в подсобных помещениях, не допуская туда работников цензуры и заведующего спецфондом университета, скрыл библиотеку ранее существовавшего богословско-теологического факультета и тайно передал из этой библиотеки 2100 книг духовной семинарии католической церкви»{681}. Идеологи из Москвы не делали исключения ни для одной конфессии. Принявшись за наведение порядка в цензорском хозяйстве УССР, в частности в подборе кадров, присланные из Москвы цензоры прежде всего установили контакт с ЦК КП(б) Украины и республиканским Советом министров. Они получили особое задание обратить внимание на украинскую литературу, а также на книжный фонд республики, который был «засорен вредной литературой». В первом полугодии 1945 г. было изъято 13 тысяч книг, во втором — 36 тысяч, всего за год было изъято 43 тысячи книг, на 1 июля 1946 г. — 93 тысячи книг{682}.

Таким образом, сформировавшиеся к началу войны и окрепшие к ее окончанию идеологические установки и практические правила работы советской политической цензуры насильственно насаждались в странах, освобожденных от фашизма советскими войсками. Цензура советского образца ставила себе целью прежде всего избавиться от произведений культуры, книжно-издательской продукции, отражающей национальные, культурные и духовные особенности народов. Все, что не соответствовало идеологическим и эстетическим вкусам московских цензоров, было объявлено враждебным «народной власти» и «новому образу жизни», установившихся в странах, освобожденных от фашизма, и новых советских республиках.

С окончанием войны произошли структурные изменения в аппарате НКВД.