Равника - Грег Вайсман

— Очень грубо.

— Ну хорошо…, — проворчал он. — Я виноват.

— Ты прощён, — удовлетворённо ответила я.

Он проворчал ещё что-то неразборчивое, но уже не мог спрятать улыбки.

Знаете, нечасто мне удаётся вот так повлиять на кого-то. Так что, возможно, порой я чуточку злоупотребляю этой властью. Что, будете меня осуждать?

***

Пока мы углублялись во владения Селезнии, я смотрела, как глаза Тейо становятся всё шире и шире. Не думаю, что в своём пустынном мире, этом Гобахане, он видел что-нибудь подобное. Похоже, всё в Равнике поражало его, что было невероятно мило.

Думаю, мы часто принимаем наш мир как должное — пока не посмотрим на него чужими глазами. Может, именно поэтому я до сих пор неприкаянная. Когда я вижу Селезнию глазами крёстного, или Груул глазами моей мамы, или когда вижу — видела — Ракдос глазами Гекары, они всегда кажутся — казались — новыми и полными чудес.

Так или иначе, я по-прежнему сидела на спине старшего копейщика Боруво, который вёл госпожу Кайю и Тейо на встречу с миледи Эммарой. Вдоль почти сияющих мраморных стен выстроились лучники и солдаты в доспехах, украшенных на манер листьев или травинок. Многие были эльфами. Все слегка кланялись при виде старшего копейщика. Все смотрели на Тейо и госпожу Кайю с лёгким оттенком враждебности. Естественно, никто из них даже мельком не взглянул на меня. Мы прошли под аркой, которую охраняли двое исполинских локсодонов с секирами. Глаза Тейо стали ещё шире.

Видимо, локсодонов в Гобахане тоже нет.

Локсодоны тоже приветственно кивнули копейщику, грозно зыркнули на госпожу Кайю и Тейо и не обратили никакого внимания на Крыску.

Я готова была поспорить, что Тейо вот-вот обо всём догадается, но тут госпожа Кайя, заметив выражение его лица, наклонилась к нему и прошептала: — Только ты, я и кентавр можем видеть Крыску. Почему-то для всех остальных она невидима. Даже для собственного отца.

Прочитать мысли Тейо в тот момент было проще простого: Это не имеет никакого смысла, и в то же время это всё объясняет!

Теперь он начал таращиться на меня, поэтому я широко улыбнулась ему и соскользнула со спины крёстного, чтобы вклиниться между своими новыми друзьями. Полагаю, они заслуживали получить хоть какие-то объяснения: — Я не невидимая. Я незначительная. Крыска. Маленькая серая крыска. Когда ты видишь такую, ты отворачиваешься. Ты делаешь вид, что ничего не заметил. Ты пытаешься выбросить её из головы, и в конце концов тебе это удаётся. Твой разум начинает отрицать её существование.

— Ты вовсе не незначительная, — возразила госпожа Кайя.

— Это очень мило с вашей стороны, госпожа Кайя, но я именно такая.

— Тут явно замешана магия, — сказал Тейо.

— Наверное, — ответила я, пожав плечами и улыбнувшись. Хотя сейчас моя улыбка могла выглядеть слегка натянуто. — Магия, которая во мне с рождения. Немногие могут увидеть меня, если заранее не знают, где я, и не сосредотачиваются на мне специально. Мой отец хорош в этом, но ему нужно знать, что я рядом, чтобы всё получилось. До сегодняшнего дня лишь трое могли видеть меня в любое время и без всякой помощи: моя мать, Боруво и Гекара.

Госпожа Кайя кивнула. — Вот почему ты так расстроилась, когда я сказала тебе, что Гекара мертва.

Я сочувственно покачала головой. — Нет. Ну, может, отчасти и поэтому. Но в основном я расстроилась потому, что Гекара была невероятно крутой и замечательной. Но да, пожалуй, больно осознавать, что людей, которым есть до тебя дело, стало на одного меньше. Конечно, потом я встретила вас двоих.

Они взяли меня каждый за свою руку и ободряюще их сжали.

В этот момент мы свернули за угол и оказались лицом к лицу с самой миледи Эммарой Тандрис, которая стояла перед дриадой Тростани — ныне бездействующим гильдмейстером Селезнии с её тремя сожительствующими личностями, растущими из общего ствола. Центральная фигура, госпожа Цим, крепко спала. Двое других демонстративно отвернулись друг от друга. Госпожа Оба слева плакала горючими слезами. Госпожа Сес справа сердито сложила руки на груди.

Копейщик Боруво отвесил низкий поклон, который в исполнении кентавра смотрелся очень смешно. — Миледи Тандрис, — произнёс он, — вам уже знакома Гильдмейстер Кайя из Синдиката Оржов. Её сопровождают помощник Тейо Верада и моя крестница Кларысия Шокта, по-прежнему неприкаянная.

Сощурившись, миледи Эммара обвела помещение пристальным взглядом. — Кларысия здесь? — уточнила она.

Я помахала ей, широко ухмыляясь: — Здесь, миледи!

Миледи Эммара дважды моргнула и сказала: — Ещё разок, пожалуйста.

— Я здесь, между Тейо и госпожой Кайей.

Боруво тоже постарался быть полезным: — Она между этими двумя, миледи.

— Да, точно, — внезапно просияв, воскликнула миледи Эммара. — Ох, дитя, хотела бы я, чтобы это не было так сложно. До чего же отрадно видеть твоё лицо и слышать твой голос.

— Это потому, что для вас это всегда как будто впервые. Поверьте мне, миледи, если бы вы видели и слышали меня каждый день, вам бы это очень быстро надоело.

— Я искренне сомневаюсь в этом.

Я снова пожала плечами. — Я могла бы переубедить вас всего за пять минут беседы, миледи — но мы здесь не за этим.

Тяжело вздохнув, она резко посерьёзнела и перевела взгляд на госпожу Кайю. — Я знаю, зачем вы здесь.

— Эммара, прошу, — сказала Кайя. — Нам нужно объединить гильдии. Нив посвятил Раля в свой план, который может спасти Равнику, но он не сработает, если все десять гильдий не будут действовать сообща.

— И он может не сработать даже в том случае, если гильдии будут действовать сообща, верно?

Госпожа Кайя не ответила, но её молчание стоило тысячи слов.

— Гильдмейстер Кайя, мы обе знаем, что Раль Зарек и Нив-Миззет души не чают в своих планах, стратегиях, чертежах. Пока что все они оборачивались полнейшей катастрофой для гильдий, для Равники, и в особенности для Селезнии.

— Но на этот раз…

— Иззеты всегда дают имена своим проектам. Ни одна вещь не существует для них до тех пор, пока она не будет названа, определена, ограничена жёсткими рамками. Вот почему у нас с ними так мало общего. Какое имя Раль выбрал для этого проекта?

Госпожа Кайя замялась, чувствуя нечто, похожее на смущение. Но затем она выпрямила спину и громко произнесла: — Операция «Безрассудство».

Миледи Эммара с трудом подавила смешок. Она определённо улыбалась, когда