Маг особого назначения - Татьяна Соболь

Мажеровский оставил инструкции только касательно флаконов, которые можно так или иначе использовать вместо оружия. Таких набралось немного и ни один не подошел для нашей цели, но осталось более сотни безымянных флаконов. Интуиция подсказывает, что нужный мне находится среди них. Но как его найти? С продуктами черной магии как-то не тянет экспериментировать с помощью частенько выручавшего меня метода «научного тыка». Значит, придется, несмотря на поздний час, потревожить Мажеровского.

Я глянул на часы. Маленькая стрелка медленно подбирается к цифре «два», да и большая её нагоняет. Ну, ничего, попробую.

Пошарив в столе Мажеровского, я извлек зерцало, изучив рамку, уверенно нарисовал руну вызова Мажеровского. Зерцало помутнело, в глубине ртутной поверхности закрутились туманные спирали, упорно не желающие сменяться четким изображением. Но, когда я, отчаявшись, уже хотел отключить зерцало, туман стремительно рассеялся, и в рамке появилось строгое лицо сестры милосердия, обрамленное, несмотря на поздний час, в жестко накрахмаленный чепец.

— У кого хватает совести тревожить больного в столь поздний час? — требовательно осведомилась она, и четко очерченные брови сурово сдвинулись. Я, если честно, даже опешил немного, никак не предполагал, что на вызов по личному зерцалу Мажеровского может ответить кто-то другой.

— А где Саша? — спросил я, от растерянности назвав Мажеровского по имени. — Мне необходимо срочно с ним переговорить!

Моя эмоциональная просьба не произвела на сестру ни малейшего впечатления.

— Мне даны строгие указания, ни под каким видом не беспокоить этого больного, особенно ночью. Именно поэтому мы и изымаем у него на ночь все средства связи, — сказала она, как отрезала. Я сразу понял, что легче со своим палачом договориться, чем с этим «нежным цербером».

— То есть, вы хотите сказать, что нет никакой возможности сейчас связаться с Мажеровским? — потерянно спросил я, понимая бесполезность споров и уговоров.

— Никакой, — подтвердила она. Но, вероятно, отчаяние, написанное на моем лице, смягчило гранитное сердце сестры милосердия, потому что на суровом лице мелькнула тень улыбки, и она предложила: — Если вас устроит, то я могу утром передать ему, что вы пытались связаться. Тогда он свяжется с вами сам. Если, конечно, сочтет нужным, — строго добавила сестра, видно, чтобы я не счел её слишком доброй. — Наши больные нуждаются в полном покое, и мы его, по мере возможностей, обеспечиваем, — с гордостью заявила она напоследок.

— Хорошо, — вздохнул я, соглашаясь на компромисс. Все равно, даже если мы с Азаром прямо сейчас отправимся в город, раньше рассвета в клинику не прорвемся. — Передайте Мажеровскому, что с ним хотел связаться Марк. Пусть ответит, чем скорее, тем лучше.

Сестра, выслушав, кивнула и лицо, обрамленное чепцом, растворилось в тумане, означающем конец связи. Операция по спасению Роксаны опять застопорилась.

Что такое не везет и как с этим бороться?!

Закрыв тайник, я, захватив зерцало, вышел из кабинета.

— Перекур с дремотой до утра, — устало сказал я Азару, поджидавшему меня в гостиной. — С Мажеровским до утра связи нет, а без его консультации нам не обойтись. Так что отдыхай, утро вечера мудренее.

Тролль раздосадовано покачал головой.

— Я тут, в гостиной, лягу. Мало ли…

— Хоть у двери, на коврике, — разрешил я. Сам то я спать вообще не собирался, боясь пропустить вызов Мажеровского. Но организм оказался умнее меня: только я устроился в кресле напротив зерцала, как голова моя поникла, и я получил порцию живительного сна, глубоко, как омут, и черного, как бездна. Ни одно сновидение не потревожило меня до самого утра. Оно и к лучшему. Только благодаря этому сну, скорее всего, я смог пережить следующие шальные сутки.

Разбудил меня внутренний толчок, я вскинулся, прислушиваясь к суматошному биению сердца, глаза зашарили по комнате. Свеча догорела, воск оплыл по подсвечнику причудливым наростом, но в окно вполз предрассветный сумрак, поэтому я без труда различил очертания предметов. Тихо. Самые ранние птахи и те еще спят в гнездах, видя во сне аппетитных гусениц и нажористых короедов.

Я вдруг ощутил голод, сосущий изнутри. Нужно срочно что-то с этим делать. Потянувшись, я размял мышцы, протестующе заскрипевшие в отместку за неудобное положение, выбранное для сна. Хотя кто его, скажите, выбирал?

Прихватив зерцало, уныло отсвечивающее ртутно–блестящей поверхностью, я двинулся на поиски Азара. Как счас помню, тролль обещал прикорнуть где-то в гостиной, уж он то поможет мне усмирить голодного монстра, терзающего мои многострадальные внутренности.

Мы успели основательно заморить «червячка», а солнышко наполовину выбралось из-за горизонта, когда зерцало, с которого я практически не сводил глаз, ожило и призывно замерцало. Наконец-то! Тролль тактично принялся собирать посуду и отправился на кухню.

— Привет передавай!

— Угу, — ответил я и потянулся к зерцалу. Быстро нарисовав руну приема, я с огромным облегчением увидел лицо Мажеровского, в меру встревоженного, но не теряющего присутствия духа.

— Доброе утро, Марк. Мне только что передали, что ты пытался связаться со мной ночью. Что случилось? — спросил он, но тут же отвлекся куда-то в сторону и сказал: «Сейчас, милая». Потом снова повернулся ко мне и спросил: — Эллина переживает, спрашивает, удалось ли освободить Роксану?

— С этим возникли некоторые трудности, — сдержанно ответил я, и лицо Мажеровского разочарованно вытянулось. — Собственно, по этому вопросу я и пытался с вами связаться. Нужна ваша консультация, как чернокнижника.

Мажеровский едва заметно поморщился, но в глазах загорелась решимость.

— Все, что в моих силах, — торжественно заверил он меня. Держу пари, если бы он стоял рядом, то обязательно бы шаркнул ножкой. Можно было бы решить, что Александр играет на зрителя, но я успел его достаточно изучить, чтобы понять, что он все делает абсолютно искренне. Просто вся его жизнь жестко укладывается в правила этикета.

Аристократ, что поделаешь…

— Дело в том, что мы в храме столкнулись с проблемой, — начал я объяснять суть возникших затруднений. — Азар обыскал храм, но в камеру, где содержат Роксану, проникнуть не смог, стены его не пропустили. Видимо кто-то, зная о его возможностях, заранее подготовился к возможному вторжению.

Мажеровский закивал.

— Я тоже знаком с этим заклинанием. Если честно, такое же наложено на стены моего кабинета, но Азар никогда не позволял себе вольностей, поэтому даже не подозревает об этом, — Мажеровский виновато развел руками. — Жизнь чернокнижника отягощена подозрительностью, а потом я просто забыл об этом заклинании.

— Так, значит, вы знаете, как его снять? — обрадовался я. — Если честно, я пытался найти решение среди флаконов в вашем тайнике, но их там столько, а инструкции вы оставили весьма скудные…