Танго с призраком. Канженге - Галина Гончарова

– Это я – его тень…

– Нет. Вы сами по себе, он сам по себе…

– Но так хорошо мне не написать.

– Неправда. Судить о вашей книге будут люди. И если хотя бы один человек порадуется, открыв ее, значит, все было не зря.

– Может быть. Ладно, ритана. Собирайтесь, у нас не так много времени, нам ведь еще и доехать надо? А о творчестве поговорим по дороге.

Тони вняла гласу разума – и умчалась переодеваться.

* * *

– Ты у меня, конечно, не красавица. Но какого-нибудь паренька мы тебе найдем, – мама с сожалением смотрит на Адорасьон.

Хотя какая она Адорасьон[6]?

Анна…

Так ее и дома называют… для мамы она, конечно, Адора, но разве это обожание?

Анна подумала об этом впервые – и даже сама себе удивилась.

Качнулись в ушах капельки нефрита.

Скромные, простые, у нее все украшения такие, вот родители и не заметили. Или просто потому, что ничего в ней не видят?

Такое тоже бывает.

Родители могут обожать своего ребенка.

Могут сожрать любого дракона за его здоровье. Но как у них получается так, что ребенка-то они съедают раньше дракона?

А все эти фразы…

Липкие, гадкие, лишающие уверенности в себе, уничтожающие напрочь желание жить.

Ты у меня, конечно, не красавица…

Способности у тебя весьма средненькие, ну да ладно…

Не сутулься, ты и так страшненькая…

Разве ты сможешь сама чего-то достичь? Конечно, нет! Поэтому слушайся родителей, мы дурного не посоветуем…

Родителей-вредителей.

Читать эти фразы и то неприятно, а каждый день выслушивать? Час за часом, год за годом? Какая уж тут сила?

Какая уверенность в себе?

Но Анна посмотрела в зеркало – и вдруг подумала совсем иное. Не так, как раньше, когда она вся сжималась в клубочек, а как-то спокойнее…

– Мама, а почему какого-то? Может, я и не красавица, но девушка из хорошей семьи, с хорошим приданым… давай поищем не какого-то, а приличного?

Мама на миг открыла рот. Потом закрыла его и изобразила глубоководную рыбу.

– А…

– Почему бы нет? Ты тоже не красавица, а я твоя точная копия. Но папа же на тебе женился?

Мать издала странный квакающий звук и замолчала. А Адорасьон пока еще робко, но улыбнулась своему отражению.

Не красотка?

Но ведь и не крокодил! Так что все будет хорошо! Успеет она еще и повыбирать, и замуж выйти. Даже два раза, если захочется.

Поместье было шикарным. Старинный дом, окруженный дубами, высокие стрельчатые окна, темно-вишневый кирпич и такая же черепица…

Дорого. Красиво. И с большим вкусом.

Тони разглядывала и мозаичное крыльцо, и старинные дубовые двери…

– Сеньор Пенья, вы уверены, что мне тут хоть что-то будет по карману?

– Не из крупных вещей, полагаю. Но мелочь – вполне, – утешил сеньор.

Тони кивнула и прошла внутрь.

М-да. Называется, почувствуй себя нищенкой.

– Старый Видаль умер, наследники пока еще не вступили в наследство, но тут есть одна деталь.

– Какая?

– Чтобы вступить в наследство, надо заплатить налог. А чтобы его заплатить, нужны деньги.

– Я не платила, – задумалась Тони.

– Я знал сеньору Маркос. Уверен, что она все оплатила.

Тони прикусила нижнюю губу. На лицо ее набежала тень. Может, еще и туда пошли деньги Джастина? Надо будет за это его поблагодарить – пусть умрет побыстрее.

– Денег у наследников нет, а платить тут много, очень много. Поэтому…

– Поэтому и аукцион неофициальный?

– Вы абсолютно правы, ритана.

– Посмотрим, что будет интересного, – улыбнулась Тони. И прошла внутрь.

Аукцион устраивался в гостиной.

Все очень скромно, просто… два десятка кресел, небольшая площадка, оставленная для демонстрации, мебель, которая не слишком-то подходила к обстановке – но тут тоже понятно. Стащили сюда то, что будут продавать.

Тони заняла место в углу и принялась созерцать.

* * *

– Лот третий! Серебряное зеркало! То есть зеркало в серебряной оправе, времен Иньиго Второго. Очень дорогая вещь…

Тони скрипнула зубами.

Никогда она не проводила аукционов. Но… До чего ж мелок этот человечишка. Он и сам-то по себе мелкий, невысокий, с кроличьими зубами и выступающим округлым брюшком, а еще и жесты – суетливые, дерганые. И повадка: снизойдите-до-меня…

Какая-то подсознательная угодливость, даже униженность, сквозящая в каждом движении. Нет, Тони он решительно не нравился. Это – наследник?

Бедный Видаль…

Чутье ли некроманта показывало…

Тони сидела в тяжелом дубовом кресле, скользила пальцами по резьбе и почти воочию видела, как смотрит в огонь камина пожилой тан. Прямой, словно стрела, с седыми волосами до плеч, задумчивый и печальный…

Он – последний.

Неважно, что кто-то еще носит фамилию Видаль, дело не в фамилии. Дело в праве на род, которое еще заслужить надо! Когда-то давно Тони читала книжку о том, как принцесса и нищенка поменялись местами. Было смешно.

Красиво, сюжет хорош, но чисто технически это нереально!

Поведение, манеры, привычки – все ведь разное! Как тут подделаешь?

Вот и с Видалями.

Разница между старым и новым настолько разительна, что даже страшно. Можно даровать кому-то и титул, и поместье, и деньги, но сделать из человека аристократа такими мелочами не получится. С тем же успехом можно ослиные уши пришить и утверждать, что теперь это ослик.

Серебряное зеркало, то есть старинное зеркало в тяжелой серебряной оправе тем временем улетело к новому хозяину за крупную сумму, и был выставлен новый лот.

– Старинный резной комод! В стиле чеделайн! Прошу вашего внимания, это дуб, мореный…

В середину комнаты двумя подручными выдвигается массивный комод. Тони пригляделась к нему повнимательнее.

Вот ничего она в резьбе не понимает… может, и чеделайн, кто ж его знает? А может, и еще кто? Комод состоит из трех больших секций. Центральная тумба состоит из множества… да, всего двенадцать маленьких ящичков, для всякой мелочи. Слева и справа два отделения для крупных вещей. С дверцами…