Третий шимпанзе - Джаред М. Даймонд

Люди, подобно кланам гиен с реки Мунге и Скратчинг-рок, руководствовались в своем поведении двойными стандартами, жестко сдерживающими убийства «одного из нас», но дававших зеленый свет убийству «чужих», когда возникала возможность безопасно его совершить. Геноцид в условиях этой дихотомии приемлем, независимо от того, считать ли эту дихотомию врожденным животным инстинктом или нравственным кодом поведения, свойственным исключительно человеку. Мы все в детстве впитываем некие произвольным образом установленные критерии этой дихотомии, в соответствии с которыми уважаем или презираем других людей. Мне вспоминается один случай, который произошел в аэропорту Горока, в горной части Новой Гвинеи. Мои ассистенты по полевым наблюдениям из племени тудавхе смущенно стояли босиком, в рваных рубашках, и тут к нам приблизился небритый и немытый белый человек в надвинутой на глаза мятой шляпе, говоривший с сильным австралийским акцентом. Едва он начал глумиться над тудавхе: «Черные бездельники, они и за сто лет не научатся управлять этой страной», я подумал про себя: «Тупое австралийское быдло, хорошо бы он свалил в свою чертову дыру к своим овцам». Так и закладывается программа геноцида: я презирал австралийца, а он презирал тудавхе на основе коллективных характеристик, замеченных за мгновения.

Со временем эта древняя дихотомия становилась все более неприемлемой в качестве основы нравственного кодекса. Ее сменила тенденция хотя бы на словах признавать универсальный нравственный кодекс, предписывающий одинаково обращаться с разными народами. Геноцид напрямую противоречит этому универсальному кодексу.

Несмотря на присутствие этого нравственного противоречия, многочисленные вершители геноцида уже в наше время испытывают беззастенчивую гордость за свои деяния. Когда аргентинский генерал Хулио Аргентине Рока открыл белым возможность заселения пампасов, беспощадно истребив индейцев-арауканов, аргентинский народ, исполненный радости и благодарности, в 1880 году избрал его президентом. Каким образом современные вершители геноцида решают проблему несоответствия их действий универсальному нравственному коду? Используют один из трех возможных типов рационализации, каждый из которых является вариацией простого психологического мотива: «Вините жертву!»

Во-первых, большинство сторонников универсального нравственного кодекса считают самооборону оправданной. Этот вариант рационализации оказывается удобным в силу растяжимости понятий, поскольку «их» всегда можно спровоцировать на какое-либо поведение, на основе которого можно оправдывать самооборону. Так тасманийцы дали повод геноцида белым колонистам, убив, по некоторым оценкам, 183 колониста за тридцать четыре года; при этом их на это подвигло то обстоятельство, что гораздо большее число местных жителей было покалечено, похищено, изнасиловано и убито. Даже Гитлер, развязав Вторую мировую войну, утверждал, что действует из оборонительных соображений, для чего по его приказу переодетые в польскую военную форму люди имитировали нападение на немецкий пограничный пост.

Убежденность в «правильности» своей религии, расовой принадлежности или политических воззрений, а также заявления о прогрессе или более высоком уровне развития цивилизации, являются вторым традиционным способом оправдать любые вмешательства, вплоть до геноцида, в жизнь тех, кто придерживается неправильных принципов. В Мюнхене, где я учился в 1962 году, нераскаявшиеся нацисты сухо объясняли мне, что немцы были вынуждены напасть на Россию, поскольку русские строили коммунистический режим. Мои пятнадцать ассистентов, работавших в экспедициях в новогвинейских горах Факфак, которые, на мой взгляд, были очень похожи друг на друга, объясняли, кто из них мусульмане, а кто — христиане, и почему первые (или вторые) безнадежно хуже. Существует некая почти универсальная иерархия презрения, в рамках которой народы, имеющие письменность и развитый уровень металлургии (к примеру, белые колонизаторы Африки), с пренебрежением относятся к скотоводам (таким как тутси и готтентоты), которые ставят себя выше земледельцев (например, хуту), а те презирают кочевников или охотников-собирателей (таких как пигмеи или бушмены).

Наконец, в нашем нравственном кодексе предписывается разное отношение к животным и к людям. В связи с этим те, кто вершит геноцид в наше время, часто сравнивают своих жертв с животными, стремясь таким образом оправдать убийство. Нацисты называли евреев недочеловеками и вшами; французские колонисты в Алжире именовали местных мусульман ratons (крысами); «цивилизованные» парагвайцы называли охотников-собирателей аче бешеными крысами; буры обзывали африканцев bobbejaan (павианами); а образованные жители севера Нигерии считали ибо не людьми, а паразитами. В английском языке в качестве уничижительных обращений к человеку часто используются названия животных, такие как свинья, обезьяна, сука, псина, собака, бык и крыса.

Австралийские колонисты, стремясь оправдать истребление тасманийцев, прибегли ко всем трем типам этической рационализации. Тем не менее моим американским соотечественникам и мне самому рационализация станет более понятной, если в качестве примера рассмотреть случай, в отношении которого нас с детства приучали применять рационализацию: это истребление американских индейцев, не доведенное до полного уничтожения. Сейчас я очерчу комплекс мнений по этому вопросу, который мы впитываем.

Для начала скажем, что мы мало говорим о трагедии индейцев, — намного меньше, чем, например, о геноциде в Европе в ходе Второй мировой войны. Нашей великой национальной трагедией считается Гражданская война. Когда мы задумываемся о конфликте белых с индейцами, то мысленно относим его к далекому прошлому, а для описания тех событий используется военная терминология, например, «Пекотская война», битва при Грейт-Свомп, битва у Вундедни, завоевание Дикого Запада и так далее. Индейцы, на наш взгляд, были воинственными и жестокими даже в отношении к другим индейским племенам, умели нападать из засад и отличались вероломством. Они славились своим варварством, в особенности такими характерными индейскими методами как истязание пленных и снятие скальпов с врагов. Они были немногочисленны и вели жизнь кочующих охотников, а охотились в основном на бизонов. Принято считать, что индейское население на территории США к 1492 году составляло один миллион человек. Это число столь незначительно по сравнению с современным 250-миллионным населением страны, что сразу же представляется очевидной неизбежность заселения практически пустого континента белыми. Многие индейцы умерли от оспы и других болезней. На вышеизложенных положениях строилась политика в отношении индейцев у наиболее почитаемых президентов и руководителей США со времен Джорджа Вашингтона (см. цитаты в конце главы).

Эти рационализации основаны на искажении исторических фактов. Военная терминология подразумевает, что взрослые мужчины-бойцы совершают нападения, объявив войну. В действительности, распространенной тактикой белых была внезапная атака (часто осуществлявшаяся гражданскими лицами) на селения или стоянки с целью убивать индейцев любого пола и возраста. В течение первого столетия белого заселения континента правительства выплачивали полупрофессиональным убийцам премии за скальпы индейцев. В европейских обществах того времени уровень воинственности и жестокости был по меньшей мере таким же, как у индейцев, а возможно, и выше, если учесть, насколько часто в Европе случались бунты, сословные войны, жестокие преступления в состоянии опьянения, разрешенное насилие по отношению к преступникам, а также тотальная война, в ходе которой уничтожалось имущество и провизия. Пытки и казни в Европе были крайне изощренными; вспомните об утоплениях и четвертованиях, сожжении на костре и дыбе. Хотя оценки численности индейцев Северной Америки до прибытия белых сильно различаются, весьма убедительным кажется предлагаемый в последнее время показатель в восемнадцать миллионов человек, тогда как численность белых поселенцев достигла этого уровня только около 1840 года. Некоторые индейские племена на территории США вели полукочевой образ жизни, добывали себе пропитание охотой и не имели земледелия, но большинство были оседлыми земледельцами и жили в селениях. Возможно, наиболее распространенной причиной смерти индейцев стали болезни, но некоторые эпидемии начинались в результате преднамеренного заражения индейцев белыми, а после эпидемий все равно оставалось довольно много индейцев, которых белые уничтожали «более прямыми» способами. Последний «дикий» индеец в США умер лишь в 1916 году (индеец племени яхи, известный под именем Иши), а мемуары белых убийц, уничтоживших его племя, написанные совершенно откровенно и без тени сожаления, публиковались и в более поздний период, даже в 1923 году.