Три солдата - Джон Дос Пассос

– Чего вы смеетесь? – продолжал Эл стремительно. – Честное слово, я готов сейчас жениться на ней, дайте только выпутаться из беды этой. Это самая лучшая девушка на всем свете. Она служила кельнершей в ресторане и, когда была свободна от службы, всегда носила этот эльзасский костюм… Ну, я, значит, и застрял. Каждый день я думал: ну, завтра поеду. Как-никак, война окончилась… надобности во мне там, в полку, никакой нет. Разве человек не имеет никаких прав? А тут полевая жандармерия начала очищать Страсбург, и мне пришлось удрать. И похоже на то, что мне уже не вернуться.

– Слушай, Энди, – сказал вдруг Крис, – пойдем вниз за какой ни на есть выпивкой.

– Хорошо.

– Слушай, Эл, тебе из аптеки ничего не нужно?

– Нет. Я ничего не буду делать; мне надо только полежать спокойно и промывать рану спиртом, чтобы не было инфекции. Однако сегодня первое мая. Вы сумасшедшие, если пойдете на улицу. Вы попадетесь. Говорят, сегодня будет бунт.

– Боже мой, а я и забыл, что сегодня первое мая! – воскликнул Эндрюс. – Они объявили всеобщую забастовку протеста против войны с Россией…

– Один молодец говорил мне, – прервал Эл резким голосом, – что может произойти революция.

– Идем, Энди, – сказал Крис, стоя в дверях.

На лестнице Эндрюс почувствовал, что Крисфилд крепко сжал его руку.

– Слушай, Энди! – Крис приблизил свои губы к уху Эндрюса и заговорил страстным шепотом. – Ты один знаешь… ты понимаешь, о чем я говорю. Ты – и этот сержант. Не говори ничего такого, что могло бы заставить молодцов здесь догадаться, слышишь?

– Хорошо, Крис, не буду, но, милый человек, ты не Должен так распускать свои нервы. Ты не единственный человек, который когда-либо застрелил и…

– Заткни глотку, слышишь! – злобно пробормотал Крисфилд.

Они сошли вниз молча. В комнате, смежной с баром, они нашли Ходю, читавшего газету.

– Он француз? – шепотом спросил Эндрюс.

– Не знаю, кто он такой. Он не из белых, готов держать пари, – сказал Крис, – но он честный малый.

– Вы знаете что-нибудь о том, что происходит сейчас? – спросил Эндрюс по-французски.

– Где? – Ходя поднялся, бросив на Эндрюса взгляд из уголков своих похожих на расщелины глаз.

– Снаружи, на улицах, в Париже, везде, где люди собрались под открытым небом и могут действовать. Что вы думаете о революции?

Ходя пожал плечами.

– Все возможно, – сказал он.

– Как вы думаете, они могут на самом деле свалить армию и правительство вот так, в один день?

– Кто? – вмешался Крисфилд.

– Кто? Народ, Крис, обыкновенные люди, вроде нас с тобой, которым йадоела вечная муштровка, которым надоело, что их топчут ногами такие же люди, как они сами, но только более счастливые, сумевшие поладить с общественным строем.

– Вы знаете, что я сделаю, когда начнется революция? – вмешался Ходя. – Я пойду прямо к одному из ювелирных магазинов на улице Ройяль, набью себе полные карманы бриллиантами и вернусь домой.

– А какой в этом толк?

– Какой толк? Я зарою их здесь на дворе и буду ждать. Они пригодятся в конце. Вы знаете, к чему приведет эта ваша революция? К другому строю! А где есть строй, там всегда найдутся и люди, которых можно купить с помощью бриллиантов. Уж таков свет.

– Но они ничего не будут стоить. Только труд будет цениться.

– Увидим, – сказал Ходя.

– Ты допускаешь, Энди, что может быть революция и не будет больше армии? И нам можно будет ходить свободно, как будто мы штатские? Мне не верится. Таким людям, как мы, не сломить строя, Энди.

– Много систем уже пало в истории; это может случиться опять.

– Сейчас идет схватка с республиканской гвардией у Западного вокзала, – сказал Ходя безразличным тоном. – Зачем вам туда идти? Оставайтесь лучше в стороне. Полиция столько собак может из вас навешать…

– Дай нам две бутылки белого, Ходя, – сказал Крисфилд.

– А когда деньги?

– Сейчас. Этот парень дал мне пятьдесят франков.

– Так вы богатый? – сказал Ходя с неприязнью в голосе, поворачиваясь к Эндрюсу. – Не надолго хватит, если так шагать будете. Подождите здесь.

Он прошел в бар, осторожно закрыв за собой дверь. Вдруг продребезжал колокольчик, и вслед за этим послышались громкие голоса и топот ног. Эндрюс и Крисфилд на цыпочках вышли в темный коридор и долгое время стояли там в ожидании, вдыхая вонючий воздух, бивший в нос отсыревшей штукатуркой и прокисшим вином. Наконец Ходя вернулся с тремя бутылками вина.

– Ну, вы оказались правы, – сказал он Эндрюсу. – Они строят баррикады на авеню Маджента.

Какая-то девушка подметала лестницу. У нее были растрепанные волосы, выбивавшиеся из-под синего платка, завязанного под подбородком, и полное румяное лицо. Крисфилд притянул ее к себе и поцеловал, проходя мимо.

– Наша прислуга, – объяснил он Эндрюсу. – Я из-за нее чуть не подрался вчера со Слиппери…

Войдя в комнату вслед за Крисом, Эндрюс увидел человека, который сидел на подоконнике и курил. Он был одет в форму младшего лейтенанта; его обмотки сверкали ослепительным блеском, и курил он из длинного янтарного мундштука. Розовые ногти его были тщательно отделаны.

– Это Слиппери, Энди, – сказал Крисфилд. – мой старый товарищ.

– Вы что, сняли с себя форму? В высшей степени глупо, если так, – сказал Слиппери. – Представьте себе, что они вас сцапают?

– Мы достали выпивку, – сказал Крисфилд.

Слиппери вынул из кармана кости и медленно бросал их на пол у своих ног, каждый раз щелкая пальцами.

– Я у тебя свистну одну бутылочку, Крис, – сказал он.

Эндрюс подошел к кровати. Эл беспокойно ворочался: лицо его горело, рот судорожно кривился.

– Ну? – сказал он. – Какие новости?

– Говорят, строят баррикады недалеко от Западного вокзала. Будет дело!

– Боже мой, я так надеюсь. Боже мой, как я хотел бы, чтобы они здесь сделали как в России, – тогда мы были бы свободны. Мы, правда, не сможем некоторое время вернуться в Штаты, но зато здесь не будет полевой жандармерии, которая охотится за нами, как за преступниками… Я немного посижу и поболтаю с вами. – Эл истерически рассмеялся.

– Выпьешь глоток вина? – спросил Эндрюс.

– В самом деле, это, может быть, подкрепит меня. Спасибо! – Он жадно пил из бутылки, проливая немного на подбородок.

– У тебя и голова здорово поранена, Эл?

– Нет, царапина, кожа содрана… Похожа на сырой бифштекс, а? Был ты когда-нибудь в Страсбурге?

– Нет.

– Слушай, вот это город! А девушки в этих костюмах! Ах!