Игра теней - Тэд Уильямс

Сойдя с моста, Бриони в изнеможении опустилась на землю. Ее окружали заросли тростника, тихо шепчущие на ветру. Принцессу сотрясал очередной приступ кашля. Сплюнув, она увидела на земле кровавое пятно. Даже думать о Сиане не имело смысла — в таком состоянии ей не по силам долгое и тяжелое путешествие.

«Значит, надо идти на запад», — решила Бриони и медленно повернула голову в сторону темного леса, тянувшегося с запада до самого горизонта. Она знала: если у нее хватит сил пересечь Уайтвуд, она окажется в Ферстфорде, самом крупном городе Сильверсайда. Там находился большой храм, куда стекались нищие со всех королевств Пределов, ибо голодным в храме предоставляли еду, а больным — постель.

«Ферстфорд, Сильверсайд», — одними губами шептала принцесса, словно повторяла слова молитвы.

Но серое утро сменилось сумрачным днем, а измученная странница все сидела на земле у мутной реки и не могла принять решение. Мысль о том, что в далеком Ферстфорде она найдет еду и постель, немного взбодрила принцессу, однако шанс умереть от голода и слабости в лесной чаще был так же велик, как и вероятность окоченеть среди болот. Уайтвуд был одним из самых больших лесов в Эоне, в его дебрях водились волки, медведи и, возможно, отвратительные чудовища, о которых говорится в легендах. После того как сумеречный народ вторгся в королевства Пределов, в лесу наверняка полно гоблинов и упырей, ведь эти мерзкие создания чувствуют себя в непроходимых чащах, как дома. Нет, разумнее держаться подальше от лесов и болот, повернуть назад и продолжить скитания по деревням и селениям Марринсвока. Лучше остаться здесь, уповая на милосердие богов и людей, чем отважиться на путешествие, которое грозит неминуемой гибелью. Да, решила наконец Бриони, это единственный выход. Она должна вернуться в Марринсвок.

Но, как ни странно, через несколько часов, когда вечернее солнце прорвало завесу туч, принцесса брела по узкой тропе, петлявшей меж деревьями Уайтвуда. Река и мост остались позади, о возвращении в Марринсвок Бриони уже не думала.

«Надо мной небо. Да, конечно, оно там. Его просто не видно за ветвями, — успокаивала себя странница. — День еще не кончился, я это чувствую. Значит, небо должно быть светлым».

Бриони сделала еще несколько шагов, пытаясь разглядеть впереди место, где деревья немного расступаются и дают возможность увидеть небо. Плащ ее уже превратился в клочья.

«Надо найти что-нибудь съедобное. Я умираю с голоду. Но здесь нет никакой еды…»

Какое-то колючее растение зацепилось за ее штаны. Ежевика. Бриони высвободилась, равнодушно заметив, что на оцарапанной ладони выступили кровавые ссадины. Благодарение богам, руки ее так окоченели от холода, что она не ощутила ни малейшей боли. Плохо другое: она опять забыла, в каком направлении двигаться. Когда девушка поняла это, она едва не заплакала.

«Мутноглазая дева с трусливым сердцем зайца», — поддразнила она себя, переделывая первую строчку знаменитого стихотворения, когда-то выученного наизусть. Бриони попыталась засмеяться, но с губ ее сорвалось лишь жалобное постанывание. Баррик был бы рад слышать, как она издевается над своей любимой поэмой. Он ненавидел стихи.

А она, напротив, всегда обожала истории о скитаниях Зории — и в стихах, и в прозе. Может, предчувствовала, что ей самой предстоит пережить нечто подобное? Не зря тот поэт, Мэтти Тинрайт, постоянно твердил, что принцесса Бриони — вылитая богиня Зория. Несомненно, сходство есть. Она тоже девственница. И ей тоже пришлось покинуть отцовский дом.

«Но Зорию похитили, а я убежала сама. Убежала из дома, который у меня отняли».

Впрочем, разница не так уж велика. Принцесса всегда восхищалась Зорией, дочерью повелителя Небес Перина. Когда Бриони была маленькой девочкой, она с интересом слушала истории о Перине, Эриворе и Керниосе; но лишь легенды о Зории, непорочной, милосердной и отважной, трогали ее до слез. Став постарше, она запоем читала легенды о приключениях богов, но только стихотворения и поэмы, посвященные Зории, без усилий заучивала наизусть. Первую строфу одного из этих стихотворений она произнесла вслух — сначала торопливо, потом громко и выразительно. В течение нескольких часов, продираясь сквозь ветви, принцесса твердила стихи, словно в словах обретала силы.

«Ясноглазая дева с отважным сердцем львицы, светлый взор ее устремлен в те дни, когда поруганная честь воссияет вновь и Голубка спустится с небес, осенив своим крылом домашний очаг».

Слова, срывавшиеся с губ Бриони, сливались в нечленораздельное бормотание, и все равно ей было приятно слышать человеческий голос, хотя бы свой собственный.

«Ясноглазая дева с отважным сердцем львицы, светлый взор ее устремлен в те дни, когда поруганная честь воссияет вновь и Голубка спустится с небес, осенив своим крылом домашний очаг».

Очередной приступ кашля заставил Бриони смолкнуть. Дальше речь в стихотворении шла о дальнем пути, который Зория скрашивала песней. Это вполне соответствовало теперешним обстоятельствам — перед принцессой тоже расстилался долгий трудный путь, и ее бормотание с некоторой натяжкой можно было счесть пением. Ветви хлестали ее по лицу и по плечам, мокрые листья, казалось, сердито шипели, но принцесса упорно твердила:

«Преодолевая все тяготы пути, непорочная дочь Перина поет и в пении обретает покой и свободу, забывая о кровавых ранах, покрывающих ее белоснежное тело».

Строки, звучавшие в голове Бриони, отвлекли ее от горьких мыслей о собственной участи, и она немного воспрянула духом.

«Милосердная богиня, защити меня, помоги преодолеть испытания, выпавшие на мою долю!» — обратилась она к Зории.

В знаменитой поэме Грегора из Сиана, повествующей о злоключениях Зории, говорилось, что во время странствий богини-девственницы землю сковал лед и покрыл толстый слой снега. Бриони могла считать, что ей повезло, поскольку ни льда, ни снега в лесу не было. Впрочем, холод стоял такой, что тело принцессы сотрясала беспрестанная дрожь. Дождевая морось не проникала сквозь плотный свод ветвей, но стоило Бриони выйти на открытое место, и она ощущала на липе и руках холодную влагу. Девушка уже не понимала, какие участки пути чреваты большими мучениями — дебри, где приходилось продираться сквозь заросли и перелезать через поваленные деревья, или открытые пространства, где она промокала насквозь.

Зория не осталась без помощи и участия, припомнила Бриони. Один из богов пришел ей на выручку. Как это здорово — в трудный час встретить бога! Правда, если ей не изменяет память, встреча эта оказалась не слишком счастливой для Зории.

«Зосим Помощник, внук старого Керниоса, повелителя Земли, услышал легкую поступь Зории и предложил указать ей путь. Однако ночные тени были слишком густы, и даже потомок повелителя Снов не смог преодолеть их власть. Темная магия Великого холода привела Зорию и ее спутника в замешательство».

Значит, даже Зория сбилась с пути. Голос Бриони предательски дрогнул.

В следующее мгновение она заметила, что ее преследует какая-то тень, стремительно перескакивая от дерева к дереву. Бриони остановилась, прислушиваясь к судорожному биению собственного сердца. Она огляделась по сторонам, но в сумраке различила лишь стволы берез, тускло сиявшие белым.