Абсолютная власть - Дэвид Бальдаччи

– И что теперь? Дело закрыто? Никто не станет вас винить.

Фрэнк усмехнулся, решив все-таки закурить.

– Даже не надейтесь, мать вашу.

– Так что же вы намереваетесь делать?

Развернувшись, Кейт направилась к машине. Нахлобучив шляпу на голову, Сет достал ключи от своей машины.

– Все очень просто: искать убийцу.

* * *

– Кейт, я понимаю, что ты чувствуешь, но ты должна мне поверить: Лютер ни в чем тебя не винил. Ты тут совершенно ни при чем. Как ты сама сказала, тебя помимо воли затянуло в самую гущу. Ты ни на что не напрашивалась. И Лютер это прекрасно понимал.

Они в машине Джека возвращались в город. Солнце висело на уровне глаз и заметно опускалось ниже с каждой милей. Они два часа просидели в «Лексусе» на кладбище, потому что Кейт не хотела уезжать. Словно надеялась, что, если подождать достаточно долго, отец выберется из могилы и присоединится к ним.

Кейт чуть опустила стекло, и узкий поток воздуха хлынул в салон, разбавляя присущие новой машине запахи плотной сыростью, предвещающей сильный снегопад.

– Кейт, следователь Фрэнк не бросил дело. Он продолжает искать убийцу Лютера.

Наконец она посмотрела на него.

– На самом деле мне все равно, что он говорит. – Потрогала нос, красный и распухший, который чертовски сильно болел.

– Ну же, Кейт, этот человек не хотел подставлять Лютера под пулю.

– Да неужели? Дело, полное дыр, должно было развалиться на суде, выставив всех участников, и в том числе следователя, полными идиотами. Но вместо этого у нас есть труп и закрытое дело. А теперь повтори еще раз, чего хочет наш гений сыска?

Остановившись на красный свет, Грэм поник на сиденье. Он чувствовал, что Фрэнк говорил с ним начистоту, однако не было никакой надежды убедить в этом Кейт.

Свет сменился, и Джек, тронувшись, взглянул на часы. Ему нужно вернуться на работу – разумеется, при условии, что у него еще есть работа, куда возвращаться.

– Кейт, полагаю, тебе сейчас лучше не оставаться одной. Как насчет того, если я несколько дней буду ночевать у тебя? Ты будешь варить кофе по утрам, а я возьму на себя ужины. Договорились?

Он ожидал незамедлительно услышать отрицательный ответ и уже приготовил аргументы.

– Ты точно этого хочешь?

Посмотрев на нее, Джек увидел широко раскрытые распухшие глаза. Казалось, все нервные окончания ее тела кричали от боли. Мысленно проходя по всем стадиям этой трагедии, он вдруг осознал, что по-прежнему не может представить себе в полной мере ту бесконечно огромную боль, смешанную с чувством вины, которую испытывала Кейт. И это откровение потрясло его даже больше, чем выстрел, прозвучавший, когда он сидел рядом с Кейт, держа ее за руку. Еще до того, как их пальцы расстались, он уже понял, что Лютер убит.

– Точно.

В ту ночь Джек устроился на диване, натянув одеяло до подбородка и устроив из него бастион, защищающий от сквозняка, проникающего в невидимую щель в окне напротив и морозящего ему грудь. Затем скрипнула дверь, и Кейт вышла из спальни. Она была в том же халате, что и прежде, волосы были уложены в тугой узел. Лицо у нее выглядело свежим и чистым; только легкий румянец, оставшийся на щеках, намекал на душевную травму.

– Тебе ничего не нужно?

– Всё в порядке. Диван гораздо удобнее, чем я предполагал. У меня по-прежнему сохранился тот, что стоял у нас в квартире в Шарлоттсвиле. По-моему, в нем не осталось больше ни одной пружины. Думаю, они вышли на пенсию.

Кейт не улыбнулась, но все-таки подсела к нему.

Когда они жили вместе, она каждый день на ночь принимала ванну. От нее исходил такой восхитительный аромат, что Джек буквально сходил с ума. Подобный дыханию новорожденного, он был начисто лишен каких-либо изъянов. А Кейт какое-то время изображала полное непонимание до тех пор, пока он не падал на нее, полностью истощенный, после чего она, коварно улыбаясь, начинала его гладить, а он на протяжении нескольких минут распространялся о том, как ему теперь стало абсолютно ясно, почему женщины правят миром.

Кейт положила голову ему на плечо, и он почувствовал, как начинают громко заявлять о себе его первобытные инстинкты. Но измученное состояние Кейт, полная ее апатия быстро усмирили его плотские устремления, оставив чувство глубокой вины.

– Вряд ли тебе придется по душе мое общество.

Почувствовала ли она то, что он испытывал? Но как такое было возможно? Ее мысли, все ее существо сейчас где-то за миллион миль от этого места.

– В наш уговор не входило, что ты должна развлекать меня. Я сам могу о себе позаботиться.

– Я правда очень признательна тебе за все.

– Сейчас для меня это самое важное.

Кейт пожала ему руку. Когда она поднялась, ее халат распахнулся, открывая не только длинные, стройные ноги, и Джек порадовался тому, что эту ночь они будут спать в разных комнатах. Его размышления, продолжавшиеся до самого утра, покрывали всю гамму от видений благородных рыцарей в белых доспехах, запятнанных черной грязью, до адвокатов-идеалистов, вынужденных спать в жалком одиночестве.

На третью ночь Грэм снова устроился на диване. И, как и прежде, Кейт вышла из спальни; слабый скрип заставил его отложить журнал, который он читал. Но на этот раз она не стала подходить к дивану. Джек наконец повернул голову и увидел, что Кейт смотрит на него. Сегодня в ней не было апатии. И сегодня на ней не было халата. Развернувшись, Кейт прошла назад в спальню. Оставив дверь открытой.

Какое-то мгновение Джек лежал неподвижно. Затем встал, подошел к двери и заглянул в спальню. В темноте он различил силуэт Кейт на кровати. Одеяло лежало в ногах. Взору Джека предстали изгибы ее тела, которое когда-то он знал так же хорошо, как свое собственное. Кейт подняла на него взгляд. Он разглядел лишь белки ее глаз, устремленных на него. Она не стала протягивать к нему руку; Джек вспомнил, что она никогда так не делала.

– Ты точно хочешь этого?

Джек должен был задать этот вопрос. Ему были не нужны утром обиженные чувства, разбитые, смятенные эмоции.

Вместо ответа Кейт встала и увлекла его на кровать. Матрас оказался твердым и теплым там, где она на нем лежала. Еще через мгновение Джек уже был полностью раздет, как и она. Он непроизвольно провел пальцем по полумесяцу родинки, скользнул ладонью по изогнутым губам, прикоснувшимся к его губам. Глаза Кейт были открыты, и теперь, впервые за долгое время, в них не было слез, они не были красными и опухшими, – просто тот самый взгляд, к которому Джек давным-давно привык, который хотел видеть всегда. Он медленно обнял ее.

* * *

Уолтеру Салливану приходилось принимать у себя дома самых высокопоставленных сановников. Однако этот вечер был особенным даже по сравнению с предыдущими событиями.