Звездолеты погибшей империи - Сергей Ястребов

Император Велизарий был одет в черный мундир капитана цур люфт и держался скромно. От обычного капитана его отличал только маленький изумрудный знак ордена Константина Великого на груди. Да еще бородка. Мало кто в космофлоте носил бороды.

Встречавшие гостя офицеры «Шеера» отсалютовали и застыли. Велизарий прошелся вдоль их шеренги. Он не улыбался.

— Вольно, господа, — сказал он наконец. — Я понимаю, что вы ждете новостей, и прошу вас извинить меня. Прямо сейчас я хочу побеседовать только с одним человеком — с капитаном флагмана. Примете меня в своей каюте?..

Макс вышел вперед. На него вдруг надвинулось чувство чего–то необратимого.

— Прошу вас, ваша вечность, — сказал он.

— …Это точно?..

Устроившийся на диванчике Велизарий сочувственно кивнул.

— Мне по должности положено быть самым информированным человеком в империи. То, что я с этим плохо справляюсь — другой вопрос… Точно. По–видимому, все население Антиохии погибло.

Макс молчал. Когда они шли сюда, ему казалось, что он готов ко всему…

Увы. Это было ошибкой.

— Что же от нас осталось?..

Велизарий вздохнул.

— Остался Карфаген — тоже не целиком, но остался. Ираклий совершенно цел, около него так и не появился ни один вражеский корабль. Плюс периферийные системы. Не так мало.

Макс молчал. Велизарий заложил ногу за ногу, и вдруг стало ясно — чего ему стоит спокойствие.

— Вы можете меня упрекнуть в том, что я не вмешался раньше, — сказал он. — И этот упрек будет вполне справедливым. Понимаете, в чем дело: я не мог использовать свою волю императора, рискуя, что ее проигнорируют. Если бы произошло такое… любой прецедент, который стал бы известен… этот механизм власти просто исчез бы. Навсегда. И мы оказались бы в комнате кошмаров, от которой потерян ключ. То есть это я так рассуждал… Я считал, что лучше уж дать сторонам выступить, по возможности связав и ослабив друг друга — и только потом вмешаться, выбрав нужный момент… Мне… казалось, что потери до этого момента не должны стать слишком большими. Земная логика… Простите. У вас кто–то на Антиохии… остался?

— Да.

Велизарий замолчал надолго.

— За то, что я натворил, я отвечу перед богами, — сказал он наконец. — И я, безусловно, не смогу остаться императором после того, как все это кончится. Но пока что у нас у всех есть работа. И мой императорский титул — инструмент для этой работы, который я не намерен пока отбрасывать. Тем не менее я не считаю, что имею моральное право требовать от вас чего–то. — Он еще помолчал. — Мне нужна помощь. Мне нужно несколько человек, в которых я могу быть абсолютно уверен. И я не вправе никому эту роль навязать. Я примерно объяснил вам, в чем дело, если хотите — задавайте вопросы. Любые. Если вы хотите понять, доверять мне или нет.

Собеседник все–таки помедлил. Ничего ж себе. Император тратит лично на него, Макса Рейхенау, время, которое именно сейчас стоит дороже самого редкого металла. Да еще и предлагает задавать любые вопросы…

— Кто уничтожил Антиохию?

— Ураниты.

— Зачем?

— Чтобы скрыть следы своей деятельности.

— Вы хотите сказать, что их вообще не волнуют человеческие потери?

— Я хочу сказать, что они вообще не люди.

— Очень интересно… Но убить–то их можно?

— Можно, — серьезно ответил Велизарий. — И необходимо.

— Понятно… А как с людьми, которые их поддерживали?

— Некоторые из них просто не знали, что творят. А те, которые знали, сейчас по большей части мертвы.

— Удобно… Ваша вечность, но вы ведь знали, кто это. Почему же все–таки вы не вмешались раньше? До того, как… все началось?

— Потому что я боялся, — сказал император.

Макс посмотрел ему в глаза. В спокойные карие глаза.

— Вы ведь боялись не за себя, — сказал он.

Велизарий развел руками.

— Можно сказать и так. Не знаю, насколько это честно… Страх — подлая тварь, он легко маскируется. Да, конечно. Не за себя.

Макс промолчал. Огромная усталость, усугубленная огромной — пусть и невольной — виной… Как с этим живут?

Велизарий, кажется, понял, о чем он думает.

— Как я и предупредил, я хочу понять, насколько могу на вас полагаться…

— Вы — мой император, — сказал Макс.

Велизарий покачал головой.

— Нет, не то. Этого недостаточно… и прежде всего этого недостаточно для меня. Если вы со мной… это одно. Если нет — мы сейчас выйдем из этой каюты, и о разговоре больше никто не узнает. Служите Византии. Это тоже достойно. Я хочу дать вам выбор.

Макс пожал плечами.

— Я с вами, — сказал он. — С кем же мне еще быть?..

Велизарий смотрел на него очень пристально.

— Вы уверены?

— Да.

— Вы готовы принести мне вассальную присягу? Именно мне лично? Не как императору, а как главе дома Каподистрия?

Макс напрягся.

— Готов, — сказал он.

— Это точно император?

Адмирал Бертон выглядел очень уставшим. Алексею было жаль его. Такая ответственность… Они сидели в маленьком салончике на борту «Венизелоса», предназначенном как раз для таких совещаний. Вдвоем. На столике лежал планшет.

— Мы проверили изображение, — сказал Алексей. — Снимков Велизария в архиве достаточно. В пределах нашего разрешения — это он. И даже если это двойник, интересно же, во что с нами играют. Простите, не хотел вторгаться не в свое дело.

— Все в порядке, Алексей… Вы мне помогли. И помогаете… Значит, они предлагают встречу прямо на Пандемосе. Вы со мной пойдете?

Такого предложения Алексей не ожидал. Впрочем… Если подумать — предсказуемо.

— Если считаете целесообразным — конечно, пойду.

— Считаю. Только не забудьте передать Муррею руководство дивизией. Он нас подстрахует.

— Разумеется… А если мы убедимся, что это действительно переговоры, и у императора серьезные намерения? Тогда…

Джеймс Бертон глубоко вздохнул.

— Тогда я активирую канал связи лично с Мятлевым и вызову его сюда. Такая возможность предусмотрена.

— Дай–то бог, — искренне сказал Алексей. — Мы уже убили не меньше трех тысяч человек. Экипаж «Тирпица» плюс мелкие сбитые корабли. Может, этим и обойдется?..

— Алексей, — сказал Бертон. — Я тоже надеюсь, что кончится и обойдется, честное слово. Но прошу вас не забывать, что мы — на войне. На нас военная форма. Даже адмиральская, — он усмехнулся. — Поэтому, если можно, давайте надежды и сожаления… оставим до мира.