Черные сны - Павел Корнев

— Лед, — позвал меня непонятно откуда вынырнувший Олег. О, блин! Неужели специально меня дожидался? Посланник сектантов огляделся по сторонам и взбежал на крыльцо. — Отец Доминик тебя видеть хочет.

— Чего еще случилось? — поморщился я. Не вовремя. Но проповеднику лучше не отказывать.

— Там небольшие проблемы возникли, — непонятно чему усмехнулся Олег. — Твое мнение интересно.

— Я сейчас не могу. Давай позже, а? — оглянулся на караулку я.

— Отец Доминик велел поторопиться.

— Сегодня обязательно заскочу, — пообещал я. — Не знаешь, что там стряслось?

— Мстислав просил передать, что при попытке открыть переход по новой технологии пробой энергии произошел. Подумай, что с этим можно сделать. Время у тебя до полудня. Потом у них что-то срочное намечается.

— Хорошо, — пробормотал я уже в спину Олегу. До двенадцати, значит, до двенадцати. Загляну. Только вряд ли чего умного предложить смогу. Хотя…

Парней не было еще минут пять. За это время они успели добежать до оружейной комнаты, растолкать дежурного, забрать свои автоматы и, похоже, выпить по литру холодной воды, а заодно и умыться. Вид у них, по крайней мере, стал куда более бодрым.

— Значит, так. Только что поступила оперативная информация о находящемся в розыске торговце наркотиками. — Я в упор поглядел на парней. Каждый здоровее меня вдвое, но субординация есть субординация. Ничего, не переломятся на северную окраину смотаться. — Будем проводить его задержание.

— Может, лучше в отдел по борьбе с наркотиками информацию слить? — с надеждой глянул на меня немного позеленевший Грицко.

— Ну если вознаграждение за его задержание вам ни к чему… — задумчиво протянул я. — Вот мне бы лично лишний червонец совсем не помешал…

— Червонец? — переспросил облизнувший пересохшие губы Шмидт.

— На брата, — кивнул я и заорал: — Так что не хрен мне здесь из себя пацифистов корчить! Ну-ка руки в ноги и бегом!

— Далеко бегом-то? — уточнил осторожно спустившийся по обледенелым ступеням крыльца Грицко.

— До Автотранспортной.

— Это в центре?

— Нет, на северной окраине.

— Не наш район, — тихонько пробормотал явно сообразивший, что дело с душком, Грицко.

— Хочешь, похлопочу о переводе? — предложил я, и он моментально заткнулся. Пусть думают, что хотят, лишь бы приказы исполняли. А даже если и Грише стуканут — ничего страшного, замажусь как-нибудь.

До развалин гаражей бывшего автотранспортного предприятия мы добрались без проблем. Сколько раз сюда мотался — мог бы и с закрытыми глазами дорогу найти. А вот дальше…

Как оказалось, память меня немного подвела, и на самом деле на Красный проспект перед развалинами гаражных боксов выходило две улицы. Как бы еще узнать — какая из них Автотранспортная? Та, которая к центру ближе или наоборот — пересекающая тянувшийся до Черного квадрата пустырь? Таблички, если где и были, давно проржавели. Да и темно, надписей не разобрать. И на улице никого — местные так рано из нор не выползают.

Так, а чего там на стенах за каракули намалеваны? Сдается мне, эти граффити художества Чистых напоминают! Ага, как раз и крыса задушенная со столба на проволоке свисает. Все ясно — мне не сюда. Придется через пустырь тащиться. Точно — вон крыша пятиэтажки показалась.

Как я и ожидал, стены примеченной мной хрущевки были разрисованы не лишенными смысла граффити, а недвусмысленными лозунгами: «Смерть уродам!» Ну и разноцветных крестов здесь, понятно дело, тоже хватало. Куда без них — все же Крестоносцы этот район держат. Мне вот только интересно, откуда эти оборванцы баллончики с краской берут? Неужели покупают? Или тырят где?

На противоположной стороне улицы почудилось какое-то движение, и я тут же нырнул в крайний подъезд — благо, дверь отсутствовала как таковая. Точнее, она была, но валялась почему-то в сугробе. И ведь не так давно кто-то выломал — снегом еще толком занести не успело. Дружинники стремительно влетели в подъезд вслед за мной и, сразу же заняли позиции у выбитого окна на площадке между первым и вторым этажом. Хорошо хоть ума хватило не шуметь. Ну да не маленькие — про северную окраину наслышаны. Понимают, что иной раз лучше тактическую хитрость проявить, чем с местной шпаной разборки наводить. Разборки-то, по большому счету, ерунда, но шуму будет…

Стараясь не обращать внимания на шибанувшую в нос вонь мочи, я осторожно выглянул наружу и тут же спрятался обратно: прямо перед домом через дорогу перебегала цепочка людей с болтавшимися за спинами рюкзаками. Бежали они как-то неровно, и когда вдалеке послышался шум автомобильного двигателя, сразу же метнулись во дворы. Несколько минут спустя, переваливаясь на колдобинах занесенной снегом дороги, в сторону Красного проспекта медленно проехал уазик. Закрепленный на его крыше мощный электрический фонарь полосовал ночь пронзительно-ярким лучом, но толку от него на самом деле было немного — все заинтересованные лица запросто могли заранее убраться с дороги блюстителей порядка.

Убедившись, что никто не проявляет интереса к приютившему нас зданию, я медленно поднялся по лестнице и подошел к кое-как укрепленной железными уголками двери. Если Селин не ошибся, мне нужна именно эта квартира. Ну и что делать? Вломиться? Или подождать, пока хозяева сами выйдут? Хм… а если нету дома никого?

— Ну шо, командир, делать будем? — Немного погодя спустились на первый этаж Грицко и Шмидт.

— Видите эту дверь? Для начала надо, чтобы ее здесь не стояло. Внутри должны быть двое — мужик и баба. Мужик крученый, так что брать придется жестко, но обязательно живым.

— Ясно, — кивнул Грицко и снял с предохранителя АКМ. Шмидт тоже взял автомат на изготовку и встал сбоку от двери. — Внутрь открывается? Нашим легче. Выбиваем дверь, Борис первый, следом я. Ты, Лед, нас прикрываешь.

— Годится. Вы сразу в комнату, я проверю кухню, — прикинув, что опыта штурмовых операций у дружинников всяко побольше, чем у меня, принял план я. — На счет три…

Отступивший на шаг назад Грицко со всего размаху впечатал подошву армейского ботинка чуть ниже замка, и хлипкий косяк, не выдержав удара, треснул, а распахнувшаяся дверь с грохотом врезалась ручкой в стену. Шмидт тут же бросился внутрь, хохол рванул следом.

Не обращая внимания на раздавшийся в комнате истошный визг, я с пистолетом-пулеметом в руке ломанулся на кухню. По пути заглянул в совмещенный санузел — чисто. На самой кухне тоже никого не оказалось.

— Заткнись! Заткнись, сука! — За криком Грицко последовала звонкая оплеуха, и женский плач перешел в сдавленные всхлипы.

Метнувшись с кухни обратно в коридор, я выглянул в подъезд и прикрыл распахнутую дверь.

— У нас порядок, — выскочил из комнаты Шмидт.

— Мужик есть?

— Спеленали, — сменил меня на посту у входа дружинник. — Не всполошились соседи? А то мы нашумели джють-джють.