Гавань Семи Ветров - Дмитрий Воронин

По оценке Дениса, от ворот они удалились километра на три, не меньше. Вряд ли Соратники, даже с их исключительным слухом, что-нибудь уловят на таком расстоянии. Стена была неодинакова на всем своем протяжении — где-то повыше, где-то пониже. Жаров выбрал участок, казавшийся не самым высоким, и, раскрутив импровизированную кошку, метнул ее за стену…

Ослепительная вспышка ударила по глазам, что-то обожгло руку… Когда Денис смог открыть слезящиеся глаза, он увидел нечто невероятное — над стеной сиял огромный, в полнеба, голубой купол, яркий, видимый, наверное, с любого расстояния… Он медленно тускнел и через несколько минут полностью погас. Воздух был напитан запахом озона… и еще чего-то, какой-то гари. Очень скоро Денис понял, какой именно, — от веревки, привязанной к мечу, уцелела едва половина, конец обгорел и дымился. Меча — или того, что от него осталось, Жаров так и не нашел. Зато обнаружил на своей куртке сквозную дыру, плавно переходящую в крошечный, но очень болезненный ожог, оставленный каплей расплавленного металла.

Возвращались в палатку в расстроенных чувствах, Жаров просто молчал, хмуро глядя себе под ноги, Тэй вообще была где-то далеко, размышляя о том, как вообще можно создать защитный полог такой силы и такого размера. Видимо, это знание было утеряно полностью, ибо, если бы Хрустальная Цитадель была окружена чем-то подобным, ее не смогли бы взять штурмом никакие силы в мире.

До самого утра Денис ожидал услышать за тонкой тканью палатки звук тяжелых шагов латника. Но стражники так и не пришли. Утром, безо всякого аппетита позавтракав, он принялся седлать лошадей. В ответ на недоуменный взгляд Таяны пожал плечами:

— А что нам остается делать? Поедем в столицу, попробуем встретиться с этим Лартом. Наплетем что-нибудь, про угрозу всему миру, например. Будем просить о встрече с Арианис.

Девушка молча принялась складывать вещи во вьюки.

— Ну не молчи! — взорвался Денис. — Я правда не знаю, как нам поступить! Есть идеи — предлагай. Но через стену я больше не полезу и тебя не пущу.

— У меня нет идей, Дьен, — тихо пробормотала Тэй, — но я считаю, что отправляться на поиски сильных мира сего — глупая идея. Мы, этому миру чужие, вряд ли будем приняты с распростертыми объятиями. Любой правитель, будь он хоть трижды волшебник и мудрец, прежде всего начнет выяснять, как и с какой целью мы сюда попали. А когда не сможет выяснить, решит, что самым правильным решением будет избавиться от нас. Или ты думаешь, они поверят нашим словам?

— Может, Арианис и поверит… ведь она ж сама нас сюда послала.

— Нас послала богиня, — вздохнув, несколько нравоучительным тоном заметила Тэй, — или почти богиня, прожившая тысячи лет, видевшая рождение империй и гибель народов… А Арианис — она же девчонка совсем, лишь немногим старше меня. Я бы на ее месте не поверила ни единому слову. А во что бы поверил ты?

Денис несколько долгих минут напряженно думал, стараясь представить себя на месте его могущества или еще кого из облеченных властью. Получалось не очень хорошо, он давно уже толком никем, кроме себя самого, не командовал. Да и баронствовал всего-то несколько дней. Разве что тогда, в армии… там под его началом, пусть и недолго, было восемь десятков человек.

Он попытался поставить себя на место легендарного полковника Юргенсена, руководившего операцией десантного корпуса на Еве-3. Операция, которую провел полковник после того, как его штурмовой фрегат был сбит евианским фанатиком, оседлавшим неизвестно каким образом оказавшуюся у повстанцев торпеду класса «планета-космос», вошла во все учебники по тактике «умиротворения». Вошла как пример радикального решения проблемы… по принципу: есть повстанцы — есть проблема, нет повстанцев…

Кто смог бы оценить, правильно ли поступил Юргенсен, или нет, не было ли у него иного выхода — или выход был, но в тупом солдафонском упрямстве полковник его не увидел? Ни один историк, даже самый предвзятый, даже имеющий корни на Еве-3, никогда не смел обвинить Юргенсена в том, что он не пытался решить дело миром. Потом, когда он предстал перед трибуналом, средствами массовой информации на него было навешано немало ярлыков, один неприятнее другого. Но были и те, кто признавал: у него не было другого выхода. С одной стороны — сгоревший корабль, база, где через двенадцать суток должен был закончиться воздух, с другой — планета, где мятежники перебили всех представителей Федерации, перебили с помпой, с шумихой, перед объективами камер. И пообещали впредь поступать так с каждым чиновником, военным или иным представителем Федерации, который посмеет ступить на благословенную землю Евы-3.

Юргенсен предложил мир — ему ответили угрозами.

Он попросил разрешения спустить полк десантников на поверхность с обещанием убраться с Евы-3 с первым же кораблем — ему предложили сдать оружие и описали, каким образом его самого и всех его солдат предадут очистительному огню на главной площади Эдем-Сити, столицы колонии.

Полковник предложил продать ему воздух — в ответ звучали лишь насмешки.

Когда до окончания запасов воздуха остались сутки, полковник клятвенно пообещал, что, если в течение часа не будет принято хоть какое-нибудь решение, что позволит ему спасти своих солдат, он примет меры. В ответ пришел видеоролик — костры на площади Эдем-Сити, уже приготовленные для десанта. И табличка с именем Йохана Юргенсена, косо прибитая к одному из столбов, где груда веток была самой большой.

Мятежники Евы-3… их было много, почти двадцать тысяч человек, взявших в руки оружие. И оружия было довольно много, здесь были воинские склады. Вполне вероятно, что среди этих двадцати тысяч имелись такие, кто знал, что представляет собой десант. Особенно — доведенный до отчаяния. Может быть, они даже не молчали… так или иначе, но их не услышали.

После гибели штурмового фрегата «Персиваль» в распоряжении полковника оставалось только восемь сотен десантников и шесть тяжелых танков. Юргенсен заявил, что его терпение иссякло, и потребовал от мятежников полной и немедленной капитуляции. Ему ответили, что двадцать тысяч повстанцев — это лишь начало. Что при необходимости оружие возьмет в руки любой, кто способен навести на цель бластер. Полковник отдал приказ начать операцию…

Первые корабли Федерации прибыли на Еву-3 спустя десять дней, когда истекли контрольные сроки, в течение которых должен был вернуться «Персиваль». Их встретила планета, на которой было девятьсот двадцать живых… из них — семьдесят два десантника, включая самого Юргенсена. Остальные — дети в возрасте от нескольких месяцев до десяти лет. Полковнику пришлось на собственном опыте убедиться, что одиннадцатилетний ребенок уже может навести на цель бластер.

Что сделал бы полковник Юргенсен, находясь фактически в состоянии войны, если бы к нему заявились двое людей, рассказывающих совершенно невероятную историю да еще требующих допустить их на основании одного только рассказа на территорию особо охраняемого объекта? Ответ был совершенно очевиден.

— Я бы решил, что эти двое пытаются меня обмануть.