Нобелевская премия - Андреас Эшбах

Она продиктовала мне номер, и я записал его на краю рекламного листка из супермаркета.

– Ты можешь держать меня в курсе насчёт Кристины, – сказала она затем. – Но это всё, о'кей?

– Да, хорошо. Спасибо в любом случае. – Я отсоединился и снова набрал Ганса-Улофа.

– Отбой. Номер мы нашли, можешь сэкономить силы.

– Что? – задохнулся он. – Вы нашли?.. Откуда?

– В школе Кристины. – Я не собирался выкладывать ему подробности.

– Школа! – Ганс-Улоф хрипел. – У них есть её номер? Надо же. А я и не знал…

– Ты где?

– Я шёл к машине. Теперь ведь не надо, да? – Его голос звучал немного искажённо. – И что? Теперь вы можете его запеленговать?

– Момент, о пеленге пока речи нет. Мы надеемся выяснить последние известные места присутствия аппарата, и это всё.

– И сколько на это понадобится времени?

Я переадресовал вопрос Димитрию, который уже завладел листком и внимательно изучал номер телефона.

– Самое позднее завтра утром.

– Ты слышал, – сказал я. – Итак, зажимай за нас большой палец.

– Зажму, – ответил Ганс-Улоф. По тону непохоже было, что он на что-то надеется.

Я отсоединился и спросил:

– Почему только завтра? Это так долго длится?

– Длится, вообще-то, всего пять минут. Но это сеть BlueCom. – Димитрий ткнул пальцем на первые цифры набора. – Мой тайный доступ идёт через компьютер, который в это время отключён. Там сейчас идут процессы реорганизации, и его снова подключат только завтра утром. С восьми или девяти часов. – Он глянул на меня укоризненно. – Все это ты должен был рассказать мне ещё вчера. По воскресеньям у меня бесплатный доступ до полуночи.

Я пожал плечами и опять убрал свой телефон.

– Откуда я мог знать, что ты владеешь колдовством?

– Должен был знать.

– Ну хорошо, должен был. Немного дисквалифицировался, ясно?

– Прежде всего ты жутко недоверчив, – проворчал Димитрий. – Это опять же твой злой рок.

Казалось, он расстроился не на шутку.

– Пока я не получу доказательств обратного, – ответил я, – я буду исходить из того, что обязан жизнью своей недоверчивости.

Среди ночи на квартиру произошёл налёт. Раздался оглушительный грохот, как будто дверь, ах, да что там, десять дверей громили стенобитными орудиями, слышались крики из сотни глоток, топот сапог гулко отдавался на лестнице…

Я в долю секунды вскочил на ноги. Несмотря на непроницаемую темноту, я моментально нашарил свой рюкзак и тут же зажал в руке пистолет.

– О чёрт, – сонно пробормотал Димитрий.

…топот сапог целого полка, удары фанфар… Фанфары?

Зажёгся свет.

– Успокойся, – сказал Димитрий, сидя на краю своей кровати и протирая глаза. – Это всего лишь компьютеры. Они взломали файл.

На избыточном адреналине в крови вбежать в тёмную гостиную, полную мониторов с мятущимися колонками цифр, многоголосого гудения вентиляторов и треска жёстких дисков, – всё равно что попасть на командный пульт авианосца. Я включил свет и, щурясь, глянул на часы. Без пяти два.

Один из экранов больше не дёргался от мелькающих цифр. На нём пульсировало красное окно, словно возвещая о приближении атомной ракеты, а на самом деле просто показывая найденный пароль.

Пароль был vv-rutag07.

– Похоже, что-то означает, – сонно буркнул Димитрий, скребя свою тощую грудь под исподней рубашкой. Он, как и я, спал в нижнем белье. – Но мы бы никогда не догадались. Словарная атака ничего бы не дала.

Я не понимал, о чём он говорит. Я был рад уже тому, что знаю, как меня зовут и где я нахожусь. Совершенно очевидно, что я отвык от водки, по крайней мере в русских количествах. Интересно, в котором часу мы вчера вспомнили, что в этой квартире есть и кровати? Понятия не имею. Помню только, что к тому моменту дом уже сильно раскачивало, как в шторм.

Димитрий обошёл компьютеры, по очереди останавливая в них программу взлома кода и выключая их. Тишина, возникавшая по нарастающей, оглушала. В конце концов включённым остался лишь один прибор, победитель этой гонки. Димитрий подтянул к нему своё кресло, положил ладонь на мышку и коротко взглянул на меня.

– Ну что, открывать?

– Конечно, – ответил я. Во рту у меня пересохло. От волнения или от алкоголя.

– Надеюсь, это не окажется собранием грязных анекдотов. Такое у меня уже было.

В руке у меня по-прежнему был револьвер. Я осторожно положил его на один из тихо потрескивающих мониторов, рядом с кружевной салфеткой.

– Не рассуждай. Просто посмотри – и всё.

– Да я просто так сказал. – Он раскрыл файл, Я смотрел через его плечо и отдал бы я не знаю что за одно то, чтобы из моего мозга испарилась эта алкогольная вата.

Но вид документа, казалось, пробудил к жизни отдельные клетки мозга.

– Что это за язык? – спросил Димитрий. – Немецкий?

– Да, – сказал я. – Так я и думал. Ведь Хунгербюль швейцарец, из Базеля.

Немецкий, это хорошо. Немецкий родственно близок к шведскому. Даже в моём теперешнем состоянии я мог без проблем прочитать его.

Засекреченный файл содержал почти сотню страниц. Димитрий всё распечатал, на что его зверскому принтеру понадобилось всего несколько минут, и протянул мне стопку бумаги. Я влез на кресло в крошках и начал читать.

Нет, это не было собранием грязных анекдотов. Это был план грязного замысла.

Рето Хунгербюль, судя по всему, был очень дальновидным и методичным человеком. Документ содержал несколько разделов, и первый раздел представлял собой проект чего-то вроде доноса на председателя правления АО «Рютлифарм» Феликса Хервиллера. На нескольких страницах перечислялись промахи, ошибочные прогнозы, упущенные возможности и неверные решения, и среди них то и дело попадались уже готовые, сформулированные фразы или целые речевые обороты. В целом всё выглядело так, будто Хунгербюль намеревался в один прекрасный день составить из этого материала речь, которая подвигла бы собрание акционеров к отстранению его конкурента и избранию на его место его самого.

На следующем листе приводились предполагаемые сроки этих собраний акционеров, расписанные на несколько лет вперёд. Одна дата была помечена тремя восклицательными знаками.

– Я знаю, что означает пароль, – сказал я. Димитрий выжидающе поднял брови.

– Главный босс акционерного общества, который в американском обиходе СЕО, по-немецки называется Vorstandsvorsitzender, что некоторые сокращают до аббревиатуры VV. – Я слегка приподнял стопку бумаги. – Пароль vv-rutag07 означает просто, что Рето Хунгербюль хотел бы в 2007 году занять место председателя правления АО «Рютлифарм». Это большой план.