Вспомни меня, любовь - Бертрис Смолл

— Генри! Во имя Господа, Генри, позволь мне поговорить с тобой!

Потом ему рассказали, что королева, оттолкнув остолбеневшего гвардейца, выбежала из своих покоев. В отчаянной попытке добраться до мужа прорвалась через охрану и едва не достигла цели. Стражники не хотели применять к ней силу, но потом им все-таки пришлось это сделать. Король был рад, что не видел этой сцены. Он не желал видеть Кэтрин: один взгляд на ее милое личико — и он бы не выдержал, он простил бы ей все, а она не заслуживает прощения. Кранмер еще только заподозрил Кэтрин в измене, но в глубине души Генрих Тюдор уже знал, что его жена виновна. Он вдруг припомнил множество маленьких инцидентов, на которые раньше не обращал внимания. Например, почему она так настойчиво просила за Дерехэма? У этого парня внешность пирата, не говоря уже о никудышных манерах. Однажды, оставаясь незамеченным, король стал свидетелем проявления злобного нрава Дерехэма.

Герцог Норфолк чувствовал себя ответственным за разочарование, постигшее короля в его пятом по счету браке. В свое время, как только герцог догадался, что брак с Анной Клевской продлится недолго, он начал прикидывать, кто из его многочисленной родни мог бы понравиться королю. Томас Говард так горел желанием поскорее увидеть Кэтрин Говард на английском троне, что даже не удосужился проверить ее прошлое. Займись этим, он бы быстро убедился, что девчонка не годится в королевы. Вместо этого он почти так же очаровался ее юными прелестями, как сам король. В результате герцог оказался в куда более опасном положении, чем во времена Анны Болейн. Однако, как ни крути, проступок Кэт лежит на его совести. Он исполнит свой долг.

Королеву посетили представители Тайного совета и ознакомили с выдвинутыми против нее обвинениями. Томас Говард стоял рядом со своей племянницей. С Кэтрин случилась истерика. Она не могла думать ни о чем, кроме того, что ей, как и ее кузине Анне Болейн, придется окончить жизнь на эшафоте. Однако потом Кэт сообразила, что в обвинении ни разу не упомянут Томас Калпепер. Значит, скорее всего они о нем не знают и обвинения относятся только к периоду ее жизни, предшествовавшему замужеству. И герцог Томас на ее стороне. Говарды не отреклись от нее. Королева изо всех сил старалась взять себя в руки, но это ей плохо удавалось. Она очень испугалась.

На следующий день королеву посетил архиепископ. У Кэтрин опять началась истерика. Томас Кранмер не смог ни успокоить ее, ни понять что-либо из тех бессвязных слов, которые она выкрикивала во время плача.

— Она ничего не ест и не пьет, — сообщила леди Рочфорд.

— Завтра я приду еще раз, — сказал Кранмер. — Когда она успокоится, объясните, что я не желаю ей зла. Я здесь, чтобы помочь ей.

Назавтра королева все еще пребывала в сильном возбуждении, однако на этот раз архиепископ не отступил. Усевшись рядом с Кэтрин, он заговорил с ней спокойно и мягко, пытаясь пробиться сквозь оглушающий ее ужас. Когда она чуть-чуть успокоилась, архиепископ сказал:

— Мадам, вы не должны так волноваться. Уверяю вас, еще не все потеряно. Взгляните сюда! — Он вытащил из рукава письмо. — Это письмо от короля, вашего супруга, в котором он обещает милостиво обойтись с вами, если вы честно признаете свою вину. — Архиепископ протянул Кэтрин свиток.

Взяв его с таким видом, будто он обжигал ей руки, Кэт сломала королевскую печать и прочла письмо. По ее щекам опять заструились слезы, — Увы, милорд, я принесла столько горя своему мужу, а он был так добр ко мне, — проговорила она.

— Мадам, вы разбили сердце нашего короля, но в память о своей любви к вам он готов проявить милосердие. Вы должны только добровольно признаться в своих прегрешениях.

— Милорд, я отвечу на все ваши вопросы, насколько это будет в моих силах, — пообещала Кэт. — Неужели король, мой господин и повелитель, окажет мне снисхождение? Разве я его заслуживаю? — Она опять не смогла сдержать слез, ее глаза покраснели, но через какое-то время, сделав над собой усилие, королева перестала плакать.

— Наш государь не будет к вам суров, дорогая мадам. Единственное, что ему нужно от вас, — это правда, — уверял Томас Кранмер. — Можете положиться на меня, Кэтрин. Обещаю сделать для вас все, что в моих силах.

Голубые глаза королевы опухли от слез, ресницы слиплись. Каштановые волосы, обычно столь затейливо уложенные, даже не были расчесаны. Архиепископ заметил, что Кэт не надела ни одного украшения, за исключением обручального кольца. Для женщины, обычно целые часы проводящей перед зеркалом, такое поведение означало только одно: страх Перед Томасом Кранмером сидела падшая женщина, вина которой написана у нее на лице. Обуревавший Кэтрин Говард страх выдавал ее. Королева благочестиво сложила руки:

— Благодарю тебя. Господи, за то, что король так добр ко мне, хоть я и не стою его милости.

— Теперь доверитесь мне, Кэтрин? — спросил архиепископ. Кэт кивнула, но тут же вновь разразилась слезами. Успокоившись, она воскликнула:

— Горе мне, милорд, что я до сих пор жива! Страх смерти не так жег меня, как жжет мысль о доброте и милости короля. Когда я вспоминаю, каким любящим и заботливым мужем он был, я могу только плакать. Но эта неожиданная милость, на которую я не смела и надеяться, заставила меня по-новому взглянуть на свои проступки и осознать их тяжесть. И чем больше я думаю о великой милости его величества, тем сильнее раскаиваюсь в своем опрометчивом поведении — Королева опять расплакалась.

Видя, что сейчас он все равно больше ничего не добьется, архиепископ ушел, пообещав вернуться вечером.

Когда дверь за ним закрылась, леди Рочфорд зашипела из своего угла.

— Не вздумайте ничего говорить, вы, маленькая дурочка! Он хочет погубить вас. Вы что, хотите умереть на эшафоте, как ваша кузина Анна? Ничего не признавайте! Какие у них есть доказательства, кроме сплетен завистливых слуг?

— Король пообещал сжалиться надо мной, если я признаю свою вину, — тихо объяснила Кэт. — Я боюсь, Рочфорд. Я не хочу умирать. Если я признаюсь, что до замужества у меня была связь с Дерехэмом, меня пощадят. Я не умру!

— Признайтесь хоть в чем-нибудь, Кэтрин Говард, и вы уже не будете королевой Англии. Разве не лучше умереть королевой, чем жить в позоре и бесчестии? Стоит вам подтвердить связь с Дерехэмом, король тут же бросит вас. Зная этого старого сатира, можно не сомневаться, что он уже начал присматривать себе новую розу без шипов, которая бы грела его постель и была его королевой.

— Генри не станет этого делать! — запротестовала королева. Леди Джейн Рочфорд горько рассмеялась:

— Джейн Сеймур уже ждала в приемной, когда только выносили приговор вашей кузине Анне. А разве король не начал посматривать на вас и леди Уиндхем, едва успев обвенчаться с принцессой Киевской? Может быть, именно ваша дорогая подруга Нисса займет ваше место в сердце короля.

Кэтрин Говард отвесила Джейн Рочфорд тяжелую пощечину.

— Не смейте трогать жену моего кузена, — жестко предупредила она. — Нисса де Винтер, наверное, единственный человек на свете, которому я могу доверять до конца. Я молю Бога, чтобы из-за меня не пострадали ни она, ни кузен Вариан, ни их дети. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить нашу семью. Это все, что я теперь могу сделать. — Она смерила взглядом свою компаньонку. — Лучше молитесь, Джейн, чтобы король не узнал о моих отношениях с Томом Калпепером и о том, как вы их поощряли. Если я взойду на эшафот, Рочфорд, то вас ждет та же участь. И если только мне удастся скрыть от короля свое настоящее преступление, клянусь, я буду ему хорошей женой — в том случае, если мне позволят остаться ею. Если же нет, я приму свою участь, какова бы она ни была, и буду благодарна за то, что осталась жить.