Черная метка - Патрисия Корнуэлл

Она опять начала дрожать, глаза наполнились слезами.

– Я заглянула туда... – Ее голос поднялся и замолк. – И убежала. Я испугалась.

– Испугалась?

– Там кто-то был... Я чувствовала его ужасное присутствие в той комнате и боялась, что он все еще где-нибудь прячется... У меня в руках был пистолет, но я убежала и сразу уехала, однако по дороге остановилась у телефона-автомата и позвонила девять-один-один.

– Ну, нужно отдать тебе должное, – устало сказал Марино. – По крайней мере ты назвалась и не пыталась разыграть дурацкую комедию с анонимным звонком.

– Что, если теперь он придет за мной? – пробормотала Андерсон, которая сейчас выглядела маленькой и совершенно разбитой. – Я бывала в "Куик-Кэри". Иногда останавливаюсь там по дороге. Разговаривала с Ким Люонг.

– Очень любезно с твоей стороны рассказать нам об этом, – заметил Марино, и я поняла, каким образом Ким Люонг могла быть связана с этим делом.

Если убийца наблюдал за Андерсон, она могла непреднамеренно привести его к "Куик-Кэри" и первой ричмондской жертве. А может, это сделала Роза. Наверное, он наблюдал за нами, когда я провожала ее из офиса на стоянку или когда приезжала к ней домой.

– Мы готовы тебя посадить, если это поможет почувствовать себя в безопасности, – заявил Марино без тени иронии.

– Что мне делать? – заплакала Андерсон. – Я живу одна... Мне страшно, мне страшно.

– Преступный сговор с целью сбыта сильнодействующих препаратов и их фактический сбыт, – высказал мысль Марино. – Плюс их незаконное хранение. Это все твои преступления? Посмотрим. Поскольку вы с Чаки находитесь на государственной службе и положительно характеризуетесь, вам не назначат высокий залог. Вероятно, две тысячи пятьсот баксов, которые вы можете себе позволить, учитывая доходы от таблеток. Так что все нормально.

Я достала из сумочки сотовый телефон и позвонила Филдингу.

– Ее тело только что привезли, – сообщил он. – Хотите, чтобы я начал вскрытие?

– Нет, – ответила я. – Вы не знаете, где Чак?

– Он не пришел.

– Я так и знала. Если придет, усадите его у себя в кабинете и никуда не отпускайте.

Около двух часов дня я въехала на закрытую стоянку и остановилась рядом со старомодным черным катафалком, в задние двери которого двое служащих похоронной службы загружали тело, завернутое в пластиковый мешок.

– Добрый день, – сказала я.

– Добрый день, мэм. Как поживаете?

– Кого увозите? – спросила я.

– Строителя из Питерсберга.

Они захлопнули дверцы и начали снимать резиновые перчатки.

– Который попал под поезд. – Они говорили одновременно, не слушая друг друга. – Вот не повезло. Не хотел бы я так расстаться с жизнью. Всего вам хорошего.

С помощью магнитной карты я открыла боковую дверь и вошла в залитый светом коридор с покрытым обеззараживающим эпоксидным составом полом. На стенах были укреплены телевизионные камеры, позволявшие наблюдать за всеми, кто входит и выходит. Когда я заглянула в комнату отдыха, надеясь выпить кофе, Роза раздраженно нажимала на кнопки автомата с колой.

– Проклятие! – выпалила он. – Я думала, его починили. Она безуспешно нажала на рычаг возврата монет.

– Все то же самое. Что-нибудь когда-нибудь будет работать как следует? – пожаловалась она в пустоту. – Нажмите туда, нажмите сюда, и никакого результата – совсем как госслужащие.

Оно громко, безнадежно вздохнула.

– Все будет хорошо, – сказала я без особой веры. – Все нормально.

– Мне бы хотелось, чтобы вы отдохнули, – произнесла Роза.

– Мне бы хотелось, чтобы мы все отдохнули.

Кружки сотрудников висели на крючках рядом с кофеваркой, и я безуспешно попыталась найти свою.

– Ищите в своем туалете на раковине, где обычно ее оставляете, – посоветовала Роза.

Напоминание о суете нашего обычного мира вызвало долгожданное утешение, пусть даже короткое.

– Чак не вернется, – сообщила я. – Его арестуют, если уже не арестовали.

– Полиция уже побывала здесь. Я не стану о нем плакать.

– Я буду в морге. Вы знаете, чем я займусь, поэтому никаких телефонных звонков, если они не срочные.

– Звонила Люси. Сегодня она забирает Джо из больницы.

– Мне хотелось бы, чтобы вы некоторое время пожили У меня, Роза.

– Спасибо. Я лучше останусь у себя.

– Я буду чувствовать себя спокойнее, если вы будете рядом.

– Доктор Скарпетта, всегда что-то случается, разве не так? Всегда найдется какой-нибудь злодей. Я должна жить собственной жизнью. Не следует быть заложником страха и старости.

В раздевалке я надела пластиковый передник и хирургический халат. Пальцы не слушались: я никак не могла справиться с завязками и постоянно что-то роняла. Было зябко, меня лихорадило, словно я заболевала гриппом. Меня радовало, что я могла надеть предохранительный щиток, маску и шапочку, натянуть несколько пар перчаток и бахилы и почувствовать себя защищенной от биологических угроз и своих эмоций. Я не хотела сейчас никого видеть. С меня было достаточно разговора с Розой.

Когда я вошла в прозекторскую, Филдинг фотографировал тело Брей, два моих заместителя и три стажера работали с другими трупами, поскольку они поступали весь день. Журчала вода, был слышен металлический перестук инструментов и приглушенные голоса. Телефоны не умолкали.

Это помещение, сплошь обитое сталью, казалось бесцветным, если не принимать во внимание оттенки смерти. Экстравазат и гиперемия были красного цвета, а посмертная синюшность кожи отливала желтизной. На фоне желтого жира ярко выделялась кровь. Грудные клетки были вскрыты и опустошены, на весах и разделочных досках лежали внутренние органы; в этот день особенно чувствовался запах разложения. Два других трупа – останки подростков, латиноамериканца и белого. Оба испещрены грубыми татуировками, на телах зияли множественные раны. На их лицах, обычно выражавших ненависть и гнев, царило спокойствие, с которым они, очевидно, жили бы, доведись им родиться в другом районе и с другими генами. Их семьей была банда, домом – улица. Они умерли так же, как жили.

– ...глубокое проникающее ранение. Четыре дюйма на левой боковой поверхности спины, через двенадцатое ребро и аорту, более полутора литров крови в левой и правой полостях грудной клетки, – диктовал Дэн Чонг в микрофон, прикрепленный к костюму хирурга, а Эми Форбс помогала ему за хирургическим столом.

– Есть кровь в дыхательных путях?

– Очень мало.

– И ссадина на левой руке. Может быть, от последнего падения? Я тебе говорил, что учусь нырять с аквалангом?