Эксперимент не удался - Теодора Игнатова

чистой случайности. Но ты его не вини, — подалась к матери Алекса.

— Да, получается мы перед тобой виноваты везде, — покачала головой устало Екатерина.

— Мам, за что ты сейчас берёшь на себя вину? За моё детство? Так детство у меня было замечательное, разве нет, было только одно но. Мне всегда не хватало матери.

— Здесь уже ничего не исправишь. Я работала чтобы у тебя было всё, — спокойно ответила Екатерина.

Внутри Алекса с ней согласилась, поэтому и промолчала. Дико захотелось отмотать время назад и вернуться к апрелю, тогда они ещё могли беззаботно болтать, вместе ходить по магазинам, спорить о закупленной модели платьев, вместе ездить в отпуск.

— Я утонула во лжи, — глухо сказала Екатерина и стала растёгивать пуговицы на пальто.

Отнесла в прихожую, повесила аккуратно в шкаф. Возвращаясь на кухню споткнулась о вещи Алексы.

— Прекрати уже раскидывать всё, не маленькая, — подобрала и унесла.

Алекса удивлённо уставилась в спину матери. Вернулась, поставила чайник, будто по привычке заглянула в холодильник, что-то оттуда выкинула в мусорное ведро.

— Что теперь будешь делать? — спросила холодно Алекса.

— Выбираться из дерьма, — ответила Екатерина, перебирая коробки с чаем. — Первый раз что ли.

Алекса опустила голову на стол, упираясь лбом в холодную поверхность. Она так устала, хочется чтобы просто было тепло и её любили, так сильно, аж дышать нечем в сильных руках. Больше ничего, понимания и заботливые объятия. Может поэтому и слушается Грановского на удивление самой себе, понимает, именно он сможет дать желаемое.

Рядом с грохотом опустилась кружка. Девчонка вздрогнула и подняла лицо.

— Я тебя попрошу, — села Екатерина рядом. — Давай завтра поговорим, я ещё не до конца осознала. Будто не со мной...

Внимательно посмотрела на мать и обхватила кружку холодными пальцами. Даже не ответила, нет ни сил, ни желания. Все эти разговоры, разборки, пусть хоть один день закончится в тишине и покое. Стало как-то всё равно на многое, ранее дико возмущавшее. Любопытство и жажда знать истину притихли.

В молчании выпили чай, но продолжали сидеть, каждая в своих мыслях. Алекса первая встала и ушла в свою комнату. Не раздевшись залезла под одеяло. Хотя отопление уже включили и дом прогреться успел, её морозило. Укуталась поплотнее и закрыла глаза. Сама не заметила как мысленно понеслась к Богдану. Согрей меня, мне так тебя не хватает. Скрипнув зубами, спрятала лицо в подушку с досады.

* * *

Алиса с Кристиной убирали со стола, Богдан прихватил бокалы, и кивнул на выход Нестерову. Вышли на улицу, уселись прямо на ступеньки.

— С виду у вас всё замечательно, — заметил Димка.

— А у нас и есть всё замечательно, — отозвался наигранно весело Богдан. — Почти идеально.

— Почти?

— Именно. Бывает сцены устраивает, а так всё норм, — развернулся с улыбкой. — Нестеров, хорошую девчонку урвал, я бы с тобой потягался за неё, — насмешливо заглянул в глаза друга.

— Я бы тебе потягался, даже и не смотри. Понял. Это моя жена.

Богдан обнял Диму за плечи.

— Не напугал, сколько ты мне крови попил с Алексой.

Намёк был сразу же понят.

— Алекса это другое, совсем другое, Богдан. Я даже с мыслью свыкся, а в слух тяжко говорить...

Богдан приподнял бровь, не совсем понимая о чём говорит. Нестеров отставил бокал, занервничал.

— Ещё что-то есть, чего не знаю?

— Много всего есть.

Димка замолчал, посмотрел в небо, потёр устало ладонями лицо.

— Алекса моя сестра.

Богдан замер, казалось что и не дышет вовсе даже, переваривая сказанное.

— Вот и я так с час сидел и не мог поверить. Я очень её люблю, как чуял привязался к ней, сестрой называл, а она и есть моя сестра. А Артемьев папаша. Так что кончился мозговынос твой, ревность тут же должна сдохнуть.

— Да она сдохла, как только Алису увидел. Блин, Нестеров... Отец знает?

— Наверняка, лично я уверен, знает. Даже не понимаю, с кем из родителей первым разговаривать. Что это ещё за хрень такая!

— С обоими сразу.

— Богдан, ты прикинь! Мне отец фамилию дал... А Алексу как они с матерью любят. Это что за нахрен такой, мой отец воспитывает детей этого ублюдка, — голос звучал надрывно.

— Выводов пока не делай, поговори с родителями. Уже не маленький, переживёшь, не пофиг ли кто твой биологический отец. Главное у тебя настоящий есть. Ты как узнал то?

— Да-а, — махнул обречённо рукой. — Всё Алекса, так и узнал.

Богдан невесело хохотнул.

— Зараза, где она, там хаос.

К бокалам так и не притронулись. Димка с холоду обхватил себя руками, Богдан же наоборот расправил плечи, наслаждаясь тем как мурашки бегут по коже. Он горит в огне, нельзя и капли потреблять, сразу пылает и дико тянет к этой паршивке, что раз за разом его прогоняет.

Димка тяжело вздохнул.

— Это не всё. Больше всего хотел сказать тебе... После того как Алиса со мной... Нет у меня правильных слов чтобы выразить как люблю Алису, — снова вздохнул. — Богдан, иди борись за неё, оно того стоит, потом не пожалеешь. Лучше сейчас, пока не поздно. Я же вижу как вы оба переживаете, как на душе паршиво, как дышится тяжко при упоминании. И она так же. Будешь тупить, она будет жить с Грановским как ты сейчас с Кристиной.

— Мне кажется всё слишком далеко зашло, назад дороги нет, ни у неё, ни у меня.

— Решать тебе. Только у меня слов нет тебе описать, что такое, когда она вот в этих руках, — показывает ладони. — Обнимаю и сердце заходится от радости. Богдан...

— Хорош, Нестеров! Знаю я, не так давно держал её вот в этих руках, — демонстрирует свои. — Только вот уйти со мной она не захотела. Грановского предпочла, Уимберга, что забирал её.

— Да это злоба в тебе говорит. Неужели не почуял, когда