Свиток фараона - Филипп Ванденберг

— А почему он вообще выбрал это имя? — спросил Нагиб у барона.

— Он назвал его, как и адрес, совершенно спонтанно. У меня не было причин переспрашивать, — ответил фон Ностиц. — Организовать паспорт — это всего лишь вопрос денег, и не важно, какой ты национальности и какое у тебя имя.

В одной из приличных кофеен на набережной Нила они оживленно спорили, что теперь делать. Все были в растерянности. Халима даже подозревала, что все это — очередной трюк каких-то секретных служб, которые хотят заманить их в ловушку. Тут Нагибу в голову пришла мысль отыскать Хассана — калеку, работавшего возле отеля «Мена Хаус» в Гизе. Если кто и мог им помочь, то только он.

Фон Ностиц предпочел остаться в гостинице «Семирамида», где они сняли номера, потому что небо потемнело, — надвигалась песчаная буря, а Халима и Нагиб отправились в Гизу.

Хассан со своим обувным ящиком прижался к выступу у входа в отель. Хотя вокруг уже клубились облака пыли, закрывая обзор, микассах сразу узнал Нагиба.

— Где Омар, друг мой? — спросил старик, когда Нагиб представил Халиму. Старик и не подозревал, какой ураган чувств вызовет своим вопросом.

Не отвечая на вопрос, Нагиб стал обстоятельно расспрашивать, слышал ли что-нибудь Хассан о перестрелке в Саккаре.

Старик взглянул на Халиму и кивнул, словно хотел высказать соболезнования, но вместо этого произнес:

— Я думаю, ты рада, что отделалась от аль-Хусейна. Омар мне много о тебе рассказывал!

— А этот эль-Джаффар? — нетерпеливо поинтересовался Нагиб.

— Такой же бандит, как и его господин. Официально он числился ключником в одном из доходных домов аль-Хусейна, на самом деле он был самым преданным из его соратников, особенно если речь шла о том, чтобы провернуть очередное дельце. Аллах наказывает того, кто заслужил наказание.

Тут у Нагиба все в голове прояснилось. Он вспомнил, что уже когда-то слышал это имя. Теперь ему стало понятно, почему Омар выбрал именно его. Хафиз эль-Джаффар был ключником в том самом доме, где они жили вместе несколько лет назад.

Когда Халима тоже все поняла, она бросилась к Нагибу на шею и, плача от счастья, стала повторять, перекрикивая бурю:

— Я люблю Омара! Я люблю только его и никого больше!

Но где же скрывался Омар? Барон с облегчением вздохнул, узнав об истинном положении дел.

Позвонив в гостиницу «Аль-Саламек», они выяснили, что постоялец по имени Хафиз эль-Джаффар и сейчас там проживает, но его нет в номере.

Фон Ностиц, Халима и Нагиб в тот же день отправились в Александрию. Таксомотор подвез их вечером к вышеупомянутому отелю — не самой лучшей гостинице, да к тому же расположенной на окраине, но именно поэтому она идеально подходила для людей, которые не хотели привлекать к себе внимания.

Им сказали, что эль-Джаффар сейчас в обеденном зале. Портье послал кого-то из прислуги, чтобы позвать постояльца.

Халима дрожала. Она нервно прижимала ладони к губам и семенила мелкими шажками у стойки, не решаясь взглянуть на него.

«Может быть, — думала она, вздыхая, — Омар все-таки удостоит меня хоть мимолетным взглядом. А может, обзовет хурият и отвернется». При этом она просто не могла поверить, что он способен так поступить.

Она заметила его, когда он проходил мимо стеклянной двери, обрамленной белым орнаментом. Сомневаться не приходилось, это был он. Халима хотела броситься к нему, упасть в его объятия, но стояла, как прикованная. Ноги не слушались ее. Халима боялась.

Не говоря ни слова, Омар подошел к ней и кивнул, словно хотел сказать: «Я знал, что ты приедешь». Но он не проронил ни слова и не обнял ее. Он молчал и тогда, когда Халима тихо произнесла:

— Прости меня. Я тебя люблю.

На мгновение Нагиб и барон фон Ностиц остались где-то в стороне. Затем они засыпали Омара вопросами, и тот полночи рассказывал, как он из Дисука добрался до пещерного монастыря Сиди-Салим, встретил там Хартфилда и сумасшедших монахов, как обнаружил в архиве монастыря кусочек базальтовой плиты. Он описал странное поведение профессора, который страдал от регулярных приступов сумасшествия, на время превращаясь в подобие безжизненной статуи. Рассказы Омара буквально опьянили барона, и он не раз повторил, что этот день самый счастливый в его жизни. Лицо фон Ностица просто сияло.

Нагиб после перевода выполненного отпечатка высказал Омару мнение, что Хартфилд специально отбил кусочек от плиты, чтобы не сохранилось никаких указаний о местоположении гробницы.

В конце концов все четверо согласились на следующее утро отправиться в Рашид, а затем дальше, в Фивы. Там они надеялись нанять повозку с мулом, чтобы добраться до Сиди-Салима. Они поставили задачу — освободить профессора из монастыря.

Омар считал, что для барона эти тяготы будут чрезмерными, но тот отмел все предостережения, заявив:

— Я не стану отказываться от плодов своей работы. Если потребуется, я сам заберу Хартфилда из этого монастыря.

Они наняли автомобиль и на следующий день приехали в Фивы. Надо сказать, что барон фон Ностиц проявлял невероятную выносливость на июньской жаре. У кузнеца в Рашиде они купили оружие, назир продал им старую военную палатку, а также все необходимые инструменты и запас воды на неделю. Фон Ностиц приобрел пять мулов, которых обещал продать прежним владельцам за умеренную плату. Вот так Омар, Нагиб и барон фон Ностиц отправились в путь. Халима вернулась в гостиницу.

В отличие от предыдущего раза, когда Омар слепо доверился погонщику осла Али, теперь у него была подробная карта. От Рашида вверх по течению Нилавела была хорошая дорога в направлении Фувы. После двух часов пути Омар свернул на караванную тропу, и они пошли южнее, мимо озера Буруллус, а затем дальше, в болотистую местность, прямиком на восток. У какой-то безымянной речушки, воды которой медленно текли, петляя с юга на север, тропа поворачивала направо, в сторону Сиди-Салим.

Фон Ностиц, который еще никогда в жизни не ездил верхом на лошади, не говоря уже о муле, терпел все лишения с подчеркнутым равнодушием. Он надел пробковый шлем и униформу цвета хаки, какую обычно носили англичане, когда приезжали в Египет, и видел свое основное задание в том, чтобы все время осматривать горизонт в полевой бинокль. Они хотели избежать неприятной встречи с монахами монастыря из Сиди-Салим.

Омар придумал следующий план: примерно в трех часах хода от Сиди-Салим они разобьют палатки в низком кустарнике, сделают привал, а с наступлением сумерек, свободные от поклажи, подкрадутся к монастырю. Одного крепкого мула они возьмут с собой: никто не мог сказать, в каком состоянии находится Хартфилд.

Они практически не говорили, когда проверяли оружие. Нагиб и Омар не пользовались им со времени постройки железной дороги на Синае. У Нагиба была крупнокалиберная арабская винтовка старого образца, но, как он сам говорил, легкая и простая в обращении. Омар вооружился наганом калибра 7,62 миллиметра. Барон носил с собой в кобуре длинноствольный армейский маузер, но смотрел на него с большим недоверием, потому что из-за больной ноги избежал службы в армии и не участвовал в войне. Он заявил, что применит оружие только в крайнем случае.