Королева бурь - Мэрион Зиммер Брэдли

— Они сровняют замок с землей, — пробормотал он. — Никого не останется в живых. Неужели нет никакой защиты, Эллерт?

— Не знаю. Даже вместе мы вряд ли сможем противостоять матриксу такого размера. Мы можем наложить связующее заклятье на толщу скал под нами. Не знаю, удержится ли оно. Наших объединенных сил может не хватить, похоже, это единственная надежда.

Дорилис вскочила на ноги. Она пришла в оранжерею, не позаботившись о приличиях, одетая лишь в длинную ночную рубашку и домашние туфли. Распущенные волосы тяжелой медной волной падали ей на плечи, сверкая рыжеватыми искорками.

— Я придумала кое-что получше! — воскликнула она. — Я могу разбить их заклятье, правда, отец! Донел, пошли со мной!

Находясь в каком-то оцепенении, Эллерт смотрел, как она вышла из комнаты. В группе мужчин и женщин, присоединившихся к матриксному кругу, послышался шепот: «Королева бурь».

— Это она, наша волшебница, наша маленькая леди. Она может вызвать бурю и отправить в преисподнюю всех лиходеев, что собрались внизу.

Эллерт снова воззвал к дому Микелу.

— Мой лорд… — начал он.

Старый лорд Алдаран медленно покачал головой:

— Я не вижу другого выхода, родич. Или это, или немедленная капитуляция.

Эллерт опустил глаза, зная, что дом Микел говорит правду.

Поднявшись на высокий бастион, где уже стояли Дорилис с Донелом, он заметил, как потемнело еще недавно ясное небо. Отовсюду наползли облака. Дорилис воздела руки к небесам, ее рот раскрылся в беззвучном крике. Буря грянула над их головами, словно вырвавшись на волю из первозданного хаоса. Чудовищные молнии раскололи небо. Хлынул ливень, скрывший из виду лагерь противника, но за стеной дождя, за беспрестанным грохотом грома и ослепительными вспышками молний Эллерт ощущал с помощью ларана, что творилось внизу.

Потоки воды хлынули на лагерь у подножия горы. Гром оглушил людей и животных, наполняя сердца ужасом. Молния ударила в шатер, где работники матриксного крута сидели перед своим огромным искусственным самоцветом. Больше половины лерони сгорело заживо или умерло на месте от удара током. Тяжелый, плотный дождь, пополам с градом, начал методично сравнивать лагерь с землей, забираясь под каждую скалу или дерево, где люди могли найти укрытие. Удары молний вспарывали палатки и укрепления, ярясь в необузданном бешенстве.

Никогда в жизни Эллерт не видел такой грозы. Кассандра прильнула к нему, спрятав голову у него на груди и рыдая от страха. Эллерт чувствовал небывалую опустошенность, словно буря бушевала в его теле, но лицо дома Микела светилось жестоким торжеством. Час за часом старый лорд стоял на крепостной стене, наблюдая, как стихия сеет смерть и разрушения в лагере Скатфелла и Дамона-Рафаэля.

Потом буря начала стихать. Гром ворчал, как огромное умирающее животное, дождь постепенно слабел. Когда грязно-серые облака расползлись в стороны, открывая участки чистого неба, Эллерт посмотрел вниз, в долину. Там стояла цепенящая, глухая тишина. Несколько шатров, пораженных молниями, продолжали пылать рядом с бурными потоками, прорывшими новые русла и затопившими дно долины. Внизу не было заметно никаких признаков жизни.

Дорилис, с неестественно бледным лицом, покачнулась и упала на руки Донела. Он поднял потерявшую сознание девушку и осторожно унес внутрь.

«Она спасла нас, — подумал Эллерт. — Но какой ценой?»

Было уже за полдень, когда в лагере Скатфелла начали появляться признаки жизни. Высоко в горах все еще угрожающе погромыхивало: Дорилис в беспокойном забытьи снилась жестокая битва.

«Рената говорила, что Дорилис пользуется энергетическим потенциалом самой планеты, — подумал Эллерт. — Теперь я могу этому поверить. Но может ли она без вреда для себя пережить воздействие такой огромной энергии, протекающей через ее тело? Не лучше ли, в конце концов, было капитулировать, отдавшись на милость Скатфелла и Дамона-Рафаэля? Какой должна быть отцовская любовь, способная подвергнуть ребенка столь ужасному испытанию?»

Вскоре гром затих вдали. Кассандра, на чьем попечении находилась Дорилис, доложила о том, что девушка проснулась, немного поела и погрузилась в нормальный сон. И все-таки Эллерт ощущал близкое присутствие чего-то недоброго. Ему казалось, что бесконечные молнии по-прежнему вспыхивают вокруг замка. Донел тоже выглядел встревоженным. Хотя он руководил работой по расчистке завалов и погребению погибших, он то и дело возвращался в замок, на цыпочках подходил к двери комнаты Дорилис и прислушивался к ее дыханию. Когда Рената наконец нашла его, он поспешно отвел глаза, всем своим видом показывая, что не хочет говорить с ней.

«Что случилось с Донелом? — в страхе подумала она. — Неужели его развратила мысль об огромной силе сестры?»

В два часа пополудни на дороге, ведущей к замку, появился парламентер, с трудом пробиравшийся через нагромождение валунов и потоки воды. Сообщение было передано Донелу, который немедленно явился к дому Микелу.

— Отец, твой брат из Скатфелла прислал парламентера, спрашивая, может ли он прийти и обсудить с тобой свое положение.

Сузившиеся глаза Алдарана сверкнули торжеством, но его голос звучал спокойно:

— Передай лорду Скатфеллу, что я готов выслушать его.

Через некоторое время Ракхел из Скатфелла пешком поднялся по тропе, сопровождаемый лишь оруженосцем. Донел, вышедший навстречу, чтобы проводить его к лорду Алдарану, удостоился лишь мимолетного презрительного взгляда, но тем не менее Скатфелл выглядел побежденным, и все понимали, что он пришел обсуждать условия капитуляции. Слишком мало осталось от его армии, а ужасное оружие Дамона-Рафаэля сгинуло навеки. Донел знал, что Скатфелл попытается спасти то малое, что у него еще осталось.

Лорд Алдаран подготовил приемный зал для встречи с братом. Он вошел туда рука об руку с Дорилис. Донел вспомнил тот день, когда они последний раз виделись в этом месте. Скатфелл выглядел постаревшим, согнувшимся под тяжестью сокрушительного поражения. Он гневно блеснул глазами в сторону Донела и Дорилис, переодевшейся в парадное голубое платье, но, когда было произнесено имя Эллерта, выражение его лица изменилось. Несмотря на то, что Эллерт был объявлен мятежником и преступником, Скатфелл все же смотрел на него с традиционным уважением, близким к благоговению, как полагалось смотреть младшему дворянину на лорда из рода Хастуров.

— Что ж, брат мой, — наконец произнес лорд Алдаран. — Многое произошло между нами с тех пор, как ты последний раз стоял в этом зале. Я и не чаял снова увидеть тебя здесь. Теперь скажи: почему ты явился сюда? Ты хочешь сдаться и просишь у меня пощады за бунт против моего законного правления?

Скатфелл тяжело сглотнул.

— Разве у меня есть выбор? — с горечью отозвался он. — Твоя дочь-колдунья рассеяла мои армии и убила моих людей так же, как моего старшего сына. Никто из живущих не может противостоять такому чародейству! Я пришел искать компромисса.