Немезида - Айзек Азимов

— Ву, вы отлично знаете, что если появилась гипотеза, то рано или поздно она будет опровергнута или доказана. Вам же известны законы развития науки.

— Кто-то, может быть, и докажет, — медленно повторил Ву, подчеркнув первое слово.

— Ну вот, теперь мы наконец-то добрались до истинной причины вашего беспокойства. Ву, вас тревожит не то, что Земля так и не научится летать быстрее света. Вы отлично знаете, что это неизбежно в любом случае, но все награды и почести могут достаться другому ученому. Я права?

— Капитан, в этом нет ничего предосудительного. Всякий ученый вправе беспокоиться о своем приоритете.

Вендель взорвалась:

— Вы не забыли, что капитан корабля — я и право принимать решения принадлежит мне?

— Нет, не забыл, — ответил Ву. — Но ведь «Суперлайт» — не парусник восемнадцатого века. Мы — прежде всего ученые; следовательно, все решения должны принимать более или менее демократичным путем. Если большинство экипажа за то, чтобы вернуться на Землю…

— Подождите, — вмешался Крайл. — Прежде чем вы продолжите спор, разрешите сказать пару слов. Пока я молчал. Но раз уж Ву предпочитает демократию, то и я хотел бы высказать свое мнение.

— Говори, — Тесса нервно сжимала и разжимала правую руку, будто с трудом удерживаясь от желания схватить кого-то за горло.

— Примерно семь с половиной веков назад, — начал Крайл, — Христофор Колумб отправился на нескольких парусниках на запад от Испании и в конце концов открыл Америку, хотя сам так никогда и не узнал о своем открытии. Во время плавания через Атлантический океан он обнаружил, что отклонение стрелки магнитного компаса от истинного направления на север, так называемое магнитное склонение, зависит от того, где находится компас, точнее, от долготы этой точки. Это было очень важное открытие, более того, первое серьезное научное открытие, сделанное в ходе морского плавания.

Кто сегодня знает, что Колумб открыл непостоянство магнитного отклонения? — продолжал Крайл. — Практически никто. А кто знает, что Колумб открыл Америку? Практически все. Предположим, Колумб, обнаружив изменение магнитного склонения, решил не плыть дальше на запад, а поспешил назад в Испанию, чтобы сообщить королю Фердинанду и королеве Изабелле об открытии и тем самым обеспечить свой приоритет. Вероятно, сообщение Колумба было бы выслушано с интересом. Но тем временем монархи могли бы послать на запад другую экспедицию во главе, скажем, с Америго Веспуччи, которая вскоре и добралась бы до Америки. Кто бы в этом случае знал, что Колумб открыл что-то, имеющее какое-то отношение к компасу? Практически никто. А кому было бы известно, что Веспуччи открыл Америку? Всем без исключения.

Так почему же вы так стремитесь скорей вернуться на Землю? Уверяю вас, открытие эффекта гравитации в гиперпространстве будут помнить лишь немногочисленные специалисты, да и то как малозначащий побочный фактор, мешающий сверхсветовым полетам. Напротив, экипаж следующей экспедиции, которая долетит до Ближней звезды, будут поздравлять как первых людей, добравшихся до звезд быстрее света. Вас же троих, в том числе и лично вас, Ву, в лучшем случае будут упоминать в подстрочных примечаниях.

Возможно, — сказал дальше Крайл, — вы рассчитываете на то, что в качестве награды за открытие вас же пошлют и в составе второй экспедиции. Боюсь, это исключено. Дело в том, что Игорь Коропатский, директор Земного бюро расследований, с нетерпением ждет нашего возвращения, но особенно интересуется сведениями о Ближней звезде и ее планетной системе. Если он узнает, что мы были рядом со звездой и вдруг решили вернуться назад, так ничего и не сделав, он взорвется не хуже вулкана Кракатау. Конечно, капитан Вендель будет вынуждена объяснить, что трое членов экипажа подняли мятеж — достаточно серьезное обвинение, даже если это случилось не на паруснике восемнадцатого века. Можете быть уверены, вы не только не будете участвовать в следующей экспедиции, но больше никогда не увидите, как выглядит лаборатория изнутри. Несмотря на все ваши научные заслуги, скорее всего вы узнаете, как выглядит изнутри тюрьма. Не советую недооценивать гнев Коропатского. Подумайте о том, что я сказал, а потом уже решайте, полетим мы к Ближней звезде или назад к Земле. В машинном отделении воцарилось молчание. Довольно долго никто не проронил ни слова.

— Ну, — строго сказала Вендель, — мне кажется, Фишер обрисовал ситуацию достаточно наглядно. Не хочет ли кто-то высказаться?

— Очевидно, — тихо сказала Мэрри Бланковиц, — я не подумала всерьез. Теперь же считаю, что мы должны продолжать полет.

— Я тоже так считаю, — проворчал Джарлоу.

— Чао-Ли Ву, вы не изменили своего мнения? — спросила Вендель.

— Я не могу идти против всех, — пожал плечами Ву.

— Рада слышать. Будем считать, что никакого инцидента не было, во всяком случае для правительства Земли. Но впредь лучше не пытайтесь предпринимать какие-либо действия, которые можно было бы расценить как мятеж.

Оказавшись снова в своей комнате, Крайл попробовал оправдаться:

— Надеюсь, ты ничего не имела против моей небольшой речи. Я боялся, что ты попусту взорвешься, наговоришь много разных слов, а в результате мы могли не добиться ровным счетом ничего.

— Ты все сделал правильно. Я бы никогда не додумалась до сравнения с экспедицией Колумба. Очень удачная мысль. Спасибо, милый. — Тесса сжала его руку.

— Должен же я хоть как-то оправдать свое присутствие на борту корабля, — улыбнулся Крайл.

— Ты больше чем оправдал его. Ты представить себе не можешь, насколько отвратительно я себя чувствовала, слушая Ву. Только что я восторженно разглагольствовала о том, что я рада за Ву, за его успехи, говорила, каких почестей он достоин, насколько охотно я разделю с ним все награди; бормотала какую-то чушь об этике научных исследований, о том, что каждому следует воздавать по заслугам. И сразу после этого Ву, совершенно забыв о цели всей экспедиции, предлагает вернуться на Землю только для того, чтобы удовлетворить собственное тщеславие!

— Все мы люди, Тесса.

— Знаю. И даже если ты видишь, что в моральном отношении Ву далек от идеала, его чрезвычайно острый ум от этого не становится менее острым.

— Должен признаться, что, произнося свою страстную речь, я руководствовался скорее личными мотивами, чем стремлением, так сказать, выполнить общую задачу. Я действительно очень хочу, чтобы «Суперлайт» как можно быстрее летел к Ближней звезде, но мотивы моих желаний не имеют никакого отношения к задачам экспедиция.

— Понимаю. И все-таки я очень благодарна тебе, — Тесса смахнула слезнику с ресниц.

Немного растерявшийся Крайл обнял и поцеловал ее.

Пока что это была обычная, ничем не примечательная тусклая звездочка. В сущности Крайл Фишер вообще потерял бы ее из виду, если бы не укрепил на иллюминаторе особую сетку из концентрических кругов и радиусов, в центре которой и располагалась теперь Ближняя звезда.