Убийственно жив - Питер Джеймс

Грейс озадаченно уставился на нее, на секунду решив, что ослышался.

– Бишоп направился от отеля «Лансдаун-Плейс» в сторону «Отеля дю Вэн»? – переспросил он. – Совсем в другую сторону от дома Софи Харрингтон?

– Да, сэр, – подтвердила Корбин. Дуиган встал, включил видеозапись.

– Сейчас все увидим.

Сначала возникло цветное изображение Брайана Бишопа на Кингс-парад среди прохожих. Мимо ехал автобус. Не узнать его было невозможно. Он был в той же самой одежде, в которой в тот самый вечер отвечал на вопросы, – синий блузон поверх белой рубашки и голубые брюки. И пластырь на правой руке.

– В котором часу ваша свидетельница видела его возле дома Софи Харрингтон? – спросил Грейс.

– Почти ровно в восемь, – ответил Дуиган. – Только что началась телевизионная программа, которую она хотела посмотреть.

– И она официально его опознала?

– Да. Сегодня днем присутствовала на процедуре опознания. Абсолютно уверена, что это был он.

– Как, по ее словам, был одет Бишоп? – продолжал Грейс.

– В темный спортивный нейлоновый костюм.

Грейс еще раз посмотрел на изображение Бишопа на экране.

– У кого какие соображения? – спросил он. – Можно спутать вот эту рубашку и синие штаны со спортивным костюмом?

– Она видела Бишопа в восемь часов вечера, – заметил Альфонсо Дзаффероне. – Старики в слабом свете плохо различают темные цвета. По-моему, в такое время легко принять рубашку за спортивную куртку.

– Или Бишоп натянул спортивный костюм сверху, чтоб не пачкать одежду, – предположил Гай Батчелор.

– Ценные замечания, – сказал Грейс. – С Кингс-парад до дома мисс Харрингтон можно за десять минут доехать в такси.

Дуиган перемотал ленту, и снова возникло изображение Бишопа, на сей раз на морском берегу. На фоне отчетливо виднелся фрагмент аркады и несколько каноэ у эстакады.

Констебль Корбин начала читать дальше:

– В двадцать часов четырнадцать минут камера наблюдения зафиксировала Бишопа перед аркадой. По сведениям с телефонной базы, Бишоп пробыл там в течение следующих сорока пяти минут, после чего направился к западу, к своему отелю. Двое официантов приморского бара «Пебблс» удостоверяют, что он заходил к ним и пробыл в баре приблизительно с двадцати двадцати до двадцати пятидесяти. Выпил пиво и кофе эспрессо, будучи глубоко погруженным в себя. Несколько раз вставал и прохаживался, возвращался на место, садился. Они беспокоились, что он уйдет, не расплатившись.

Констебль Корбин помолчала, и тут высказалась Белла Мой:

– Рой, похоже, он нарочно хотел попасться на глаза.

– Да, пожалуй, – согласился Грейс. – Хотя именно так ведет себя всякий взволнованный человек.

Дуиган снова включил перемотку. На потемневшем экране возникло изображение мужской спины, очень похожей на спину Бишопа, проходившего под аркадой в том же самом месте.

– В двадцать пятьдесят четыре, – читала констебль Корбин, – камера наблюдения вновь засекла Бишопа, двигавшегося в противоположном направлении. Данные телефонной базы указывают, что он снова шел к западу, в сторону отеля «Лансдаун-Плейс». Администратор припомнила, что Бишоп вернулся в гостиницу приблизительно в двадцать один двадцать пять, когда она передала ему сообщение, оставленное суперинтендентом Грейсом. – Она взглянула на суперинтендента. – И он перезвонил вам в двадцать один тридцать.

– Правильно.

– Потом поехал в Суссекс-Хаус, где с ним беседовали суперинтендент Грейс и сержант Брэнсон. Собеседование началось в двадцать два часа двадцать две минуты. Согласно данным телефонной базы, Бишоп не выходил из отеля до двадцати одного часа сорока девяти минут.

– По дороге в гостиницу он проехал почти мимо дверей дома Софи Харрингтон. – заметил Гленн Брэнсон.

– Этот путь занимает как минимум пятнадцать минут – я живу всего в десятке улиц от «Лансдауна», – возразил Грейс. – Каждый день езжу этой дорогой днем и ночью и трачу по пятнадцать-двадцать минут. Поэтому у него оставалось бы лишь восемнадцать минут, чтобы убить Софи Харрингтон, а это невозможно, учитывая, что с ней было сделано, со всеми этими просверленными в спине дырками. За такое время он не мог сделать такое, вымыться и отчистить одежду.

– Согласен, – подтвердил Дуиган.

– Значит, у нас проблема, – заключил Грейс. – Либо Бишоп не убивал Софи Харрингтон, либо у него есть сообщник… Либо…

Он замолчал.

После инструктажа Грейс направился прямиком к Брайану Куку и с облегчением увидел, что тот еще на работе.

Кук висел на телефоне, разговаривая по личным делам, но приветственно махнул ему рукой, весело сообщил телефонному собеседнику, что хочет с ним встретиться, чтобы выпить, и на том прервал беседу.

– Рой, с тобой связывался Джон Прингл по поводу машины Клио Мори? – спросил он.

– Нет.

– Я дал ему сегодня задание и велел, чтобы он тебе обо всем сообщил.

– Спасибо, Брайан. – Грейс сменил тему: – Расскажи все, что знаешь про ДНК близнецов.

– Что именно тебя интересует?

– Насколько совпадают ДНК близнецов?

– Они идентичны.

– Полностью?

– На сто процентов. Интересно, что отпечатки пальцев разные. А ДНК точно совпадает.

Грейс поблагодарил Кука и пошел к своему кабинету. Закрыл за собой дверь, несколько минут тихонько посидел за письменным столом, старательно обдумывая, что он хочет сказать, прежде чем взяться за лежавший перед ним мобильник.

– Литон Ллойд слушает, – ответил скрипучий голос. По тону было понятно, что адвокат догадывается, кто звонит.

– Это суперинтендент Грейс, мистер Ллойд. Можно не записывать нашу беседу?

Солиситор удивился.

– Хорошо. Разговор не записывается. У вас есть что-то новое?

– У нас возникли некоторые сомнения, – сообщил Грейс, еще не совсем доверяя адвокату. – Вы, случайно, не знаете, не имеется ли близнеца у вашего клиента?

– Он никогда не упоминал ни о каком близнеце. Желаете проверить?

– Пока нет. Но всем нам подтверждение или исключение подобного факта пошло бы на пользу.

– Может быть, спросите самого клиента?

– Время свиданий кончилось. Не испросите ли для меня разрешение в тюрьме переговорить с вашим клиентом по телефону?

– Немедленно позвоню.

– И сразу же перезвоните мне?

– Разумеется, с благодарностью.

Телефон почти сразу опять зазвонил.

– Рой Грейс слушает, – ответил он.

Теперь в трубке раздался грустный и серьезный голос: