Ее Вечное Синее Небо - Лана Асан

непросто, но я уверен, что, если вы образумитесь и как следует извинитесь, она оттает.

– Серьезно? Вы правда так считаете? – перед Сабиной неожиданно забрезжил свет в конце тоннеля.

– Конечно, я достаточно хорошо ее знаю: она мгновенно вспыхивает, но так же быстро остывает, поэтому не сомневайтесь – возвращайтесь и идите к ней на поклон, она обязательно вас простит.

От его слов Сабина воспрянула духом. Неужели она сумеет все исправить? Неужели у нее есть шанс вымолить у Кэтлин прощение и начать все сначала? Вот было бы здорово! Спасибо ему, что дал ей надежду. Похоже, сегодня ее как никогда любезный шеф вознамерился играть роль рыцаря прекрасной дамы до конца. Она уже открыла было рот, чтобы поблагодарить его за доброту и чуткость, как ее собеседник, по-прежнему улыбаясь, произнес, немного растягивая слова:

– Только имейте в виду – если вы и дальше будете срываться с работы, гоняясь за сбежавшими женихами, вряд ли вам удастся надолго задержаться в любой компании, не только в нашем бюро.

Переход от дружеской беседы к едкому сарказму оказался столь непредсказуемым и быстрым, что она остолбенела – ее словно ударили кулаком под дых. Во все глаза она смотрела на сидевшего напротив человека, не в силах поверить, что он действительно это сказал. Может, ей все-таки послышалось? Наверняка переутомление и череда серьезных стрессов сыграли с ней злую шутку: не мог же он в одно мгновение скинуть плащ романтического героя, вернувшись в то желчно-ироничное настроение, которое она терпеть не могла? Однако кривоватая усмешка, скользившая по его губам, говорила о том, что она все правильно поняла. Обида и ярость зашевелились в ее душе: очевидно, она снова раскрылась и доверилась мужчине, которому в принципе нельзя доверять. И почему жизнь ничему ее не учит? Как можно совершать одну дурацкую ошибку за другой? Какого дьявола она вообще решила, что он способен ее понять? Взбешенная, она вскочила со скамейки, прошипев сквозь зубы:

– Да вы… вы… Зачем только я все вам рассказала?! Вы самый равнодушный и бесчеловечный тип из всех, кого я встречала! Видеть вас больше не хочу! Никогда! И заберите вашу куртку, мне уже жарко, – стянув с себя ненавистную вещь, она практически швырнула ее Рэндону в лицо. – Отвезите меня домой! Немедленно!

В его глазах плясали бесенята, но в темноте Сабина этого не видела. Не желая ни минуты оставаться в его обществе, она, забыв про усталость, почти бегом бросилась к машине, а Дэниэл Рэндон, тихо посмеиваясь, не спеша последовал за ней.

* * *

Оскорбленная до глубины души и бесконечно злая, она сидела в резко опротивевшем ей автомобиле, молча глядя в окно. Они ехали вниз, в сторону города, и от скорого спуска закладывало уши, поэтому периодически ей приходилось широко зевать, прикрывая для приличия рот. Рэндон вел машину с бесстрастным выражением лица, тоже не произнося ни слова. В какой-то момент до Сабины дошло, что он не спросил ее адрес, хотя даже если бы и спросил – откуда он знает, куда ехать? Он же не местный.

– А вы не хотели бы уточнить, где я живу? – ее голос прозвучал так язвительно, что Дэниэл вздрогнул.

– Я думал, пока в этом нет необходимости. Нам же в любом случае нужно спуститься в город? А там вы уже покажете.

Против этой логики сложно было возразить, и она снова замолчала, уткнувшись носом в стекло. А ведь так хорошо все начиналось: он спас ее от бандитов, отвлек разговорами об истории и религии, выслушал и посочувствовал ее беде, а потом… Неужели все это время он смеялся над ней? Она-то, наивная, изливала душу, а он глумился над ее искренностью и простосердечием? Мерзавец! Все-таки не зря говорят, что первое впечатление самое верное: сразу же было ясно, что он за фрукт. Только зачем надо было устраивать этот цирк? Придумал себе новое развлечение? Пресытился обычными забавами и решил поиграть в благородство? Но видно, это занятие тоже ему наскучило, и он в очередной раз явил свое истинное лицо. Как же они ей все надоели – эти трусливые предатели и фальшивые джентльмены! Недаром мама всегда говорит, что мужчина должен быть понятен и прозрачен, как стекло. Мама! При мысли о ней Сабина ощутила дикое желание поскорее очутиться дома, рядом с родителями – единственными людьми, в чьей абсолютной и безусловной любви к ней она могла быть уверена на тысячу процентов. И почему она не рассказала им про затею со свадьбой? Они бы, конечно, ее отговорили и даже, возможно, устроили бы разнос за эту блажь, а она возмущалась бы и рыдала, но зато не попала бы в те передряги, через которые прошла сегодня, и не ехала бы в машине с едва знакомым ей мужчиной, который зачем-то поначалу расположил ее к себе, а после ударил по больному. Хотя, надо отдать ему должное, он на самом деле здорово ей помог, а ведь он совершенно чужой ей человек и не обязан сопереживать ее несчастьям. А за его последнюю ремарку она вообще должна быть безмерно ему признательна: это был отличный способ напомнить ей, что никогда и ни с кем нельзя расслабляться, никому никогда нельзя доверять. Так что низкий поклон ему за содействие, но теперь пусть идет своей дорогой – дальше им явно не по пути.

Постепенно она успокоилась, ожесточение и горечь в ее душе уступили место апатии и полнейшему безразличию к происходящему, и ее вновь потянуло в сон. Они как раз спустились в город, и она объяснила Дэниэлу, как проехать к ее скромной пятиэтажке, отделанной ракушечником, в алма-атинском микрорайоне Самал-2. Следуя ее указаниям, он въехал во двор и остановился чуть вдалеке от ее подъезда, потому что прямо перед ним стояла машина скорой помощи. Сабина мельком подумала о том, что кому-то из соседей стало плохо, но на более глубокий анализ или сочувствие она сейчас была неспособна: какое-то время она даже не могла собраться с силами, чтобы выйти из машины. От усталости ей стало казаться, что все, что произошло с ней сегодня, – какой-то нелепый, сумбурный сон. Свадьба Армана, бандиты, неожиданное появление ее шефа, откровенные разговоры с ним… А теперь еще и этот финал: сам Дэниэл Рэндон, учредитель известнейшего в Англии архитектурного бюро, подвозит ее, Сабину Муратову, до подъезда и сидит за рулем ленд крузера в темном самальском дворе. Абсурд! «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда», – справедливое замечание Антона Павловича65