Вестники времен: Знамя над Тауэром - Андрей Мартьянов

— …Так вот, — самозабвенно, даже чуть нараспев рассказывал сэр Мишель. — Было так. Олаф конунг, знаменитый норвежский воитель, пришел в Темзу с двадцатью кораблями и поднялся до Лондона. Это случилось при короле саксов Этельреде, когда Англию захватили датчане. Король обратился к норвежцам, чтобы они помогли освободить страну. Датчане построили на мосту частокол, за ним встали лучники и стояли камнеметы, мешая кораблям Олафа подняться вверх по реке. Викингам это надоело, они сумели подобраться к самым опорам моста и обвязать их веревками. Другие концы канатов укрепили на кораблях…

— Ну и?.. — заинтересованно потребовал продолжения истории Гунтер, когда сэр Мишель примолк перевести дыхание и грозным взглядом отогнать от своего коня особенно нахального нищего, который разве что в седельную сумку не лез. — А потом?

— Потом? Потом викинги подняли паруса и начали грести вниз по течению. Сваи не выдержали, одна опора сдвинулась с места и мост обрушился. Норманны, избавившись от лучников, смогли причалить и взяли крепость датчан… Наверное, тогда и придумали знаменитую молитву: «A furore normannorum libera nos, o Domine!»

«„Спаси нас, Господи, от ярости норманнов!“ — мысленно перевел Гунтер. — Слава Богу, что сейчас времена более спокойные и мои арийские предки перестали шастать по Европе на своих дракарах превратившись в вот таких симпатичных и интеллигентных рыцарей, которые мухи зазря не обидят…»

— Вот время-то было! — мечтательно заметил сэр Мишель. — А мой далекий предок Ивар конунг…

— Помолчи! — буркнул германец. — Смотри, Тауэр! Чей это флаг на башне?

— Понятия не имею, — помотал головой сэр Мишель, осмотрев странное знамя, болтающееся на узкой и длинной башне четырехугольного замка. — Коршун, терзающий змею? Не видел подобного герба… Это точно не символ принца, — рассуждал вполголоса рыцарь, выводя скакуна с моста на площадь перед замком. — У Джона должен быть королевский герб Плантагенетов с перевязью младшего сына. Не пойму… Может, герцог какой, а сам Джон уехал?

— Сейчас выясним, — проворчал Гунтер, чисто машинально берясь одной рукой за рукоять автомата, торчавшего прикладом вверх из притороченного к седлу мешка. — У кого лучше спросить?

— Вон у тех, — кивнул сэр Мишель в сторону кучки разодетых и прекрасно вооруженных громил, гуртовавшихся у самых ворот замка. — Просто скажем, что нужен принц. Якобы у нас поручение от… Ну, например, герцога Монфора, наместника Гиеньского. По делам снабжения войска короля провиантом.

— Глупо будем выглядеть, — покачал головой германец. — Сам посуди — станет твой герцог посылать людей через всю Францию, чтобы попросить о чем-то принца в Лондоне?

— Ладно, разберемся, — отмахнулся рыцарь, всегда больше полагавшийся в подобных делах на экспромт. В нужный момент нужные слова сами приходят на язык.

По ближайшему рассмотрению Гунтер отметил, что Тауэр не был чересчур громадным. Таких замков великое множество по всей Нормандии и Англии — типичная норманнская архитектура. Отчасти Тауэр напоминал замок Фармер, но был самую малость повыше, сложен из серого камня, а углы украшали четыре тонкие и высокие башни. Въезд во внутренний двор имелся всего один, площадь перед воротами, в других городах обычно заполненная торговцами, пустовала, а берег Темзы, к которому стена подходила почти вплотную, укреплял частокол из толстых заостренных бревен.

Наконец, двое всадников, медленно приближающиеся к воротам королевского замка, привлекли внимание охраны, которой здесь было удивительно много. Сразу видно — королевская гвардия. Красные плащи, наручи и оплечья надраены до зеркального блеска, на мелкокольчатых плетеных бронях пятна ржавчины искать бесполезно. Совсем рядом с воротами стояли несколько типов необычного вида, похоже, шотландцев. Вот эти уж точно смотрелись так, будто сошли со страниц повестей Вальтера Скотта — длинные нечесаные патлы, заплетенные в косички, многоцветные клетчатые пледы с серебряными фибулами, и громадные мечи за спинами. Гунтер долго бился, вспоминая название шотландского меча, но все-таки вспомнил — это жуткое оружие именовалось «клеймора».

— Шотландцы, — недовольно ворчал сэр Мишель. — Дикари! Неужто принц набрал шотландскую охрану? Я бы им даже возле коновязи прислуживать не доверил…

Последние слова рыцаря прозвучали слишком громко. Англичане в багряных плащах особого внимания не обратили, разве что десятник, в поле зрения которого наконец-то попали приезжие, зашагал к лошади сэра Мишеля. А вот дикие кельты, расслышав неодобрительное высказывание о себе, сразу состроили зверские рожи и взялись за оружие.

— Эй, чего ты сказал, а? — рявкнул один шотландец — здоровенный громила, чей послужной список был отмечен внушительными белыми шрамами на лице. — Повтори!

Гунтер едва подавил стон, шедшей из самой глубины души. Еще не хватало — подраться со стражей Тауэра из-за необдуманных слов Мишеля! Однако рыцарь сам понял, что совершил тактическую ошибку и примирительно поднял руки:

— Тебе послышалось, дружок. Кто здесь главный? У нас важное дело к его высочеству принцу Джону.

— Я!! — в один голос рявкнули английский десятник и шотландец. Англосакс, одарив детинушку в килте убийственным взглядом, замолчал, видимо, решив не связываться. Надо думать, эти двое командовали разными отрядами стражи.

— Я Дугал Мак-Лауд из клана Лаудов, — шотландец грозно осмотрел сэра Мишеля и Гунтера. За его спиной материализовались еще с десяток громил. — Если у тебя, приятель, дело к принцу, езжай в Винчестер. Здесь резиденция его светлости канцлера Англии Уильяма де Лоншана.

— К-кого? — сэр Мишель от неожиданности даже забыл, что наглый кельт назвал его «приятелем». — Канцлера? А принц в Винчестере?

— Глухой, — издевательски бросил через плечо своим Мак-Лауд. Шотландцы дружно заржали. — Тебе человеческим языком говорят — нет в Тауэре принца. А если дело серьезное — могу отвести к секретарю, он назначит день, когда канцлер сможет дать тебе аудиенцию. Понял?

— Винчестер, — тихо вздохнул сэр Мишель. Слава Богу, этот королевский дворец находился совсем неподалеку, на этом берегу Темзы. — Поехали, Джонни.

— А ну, посторониться! — вдруг заорал десятник из англичан. Еще раньше было слышно, как во внутреннем дворе Тауэра бьют о каменные плиты копыта лошадей, а сейчас ворота начали медленно расходится и показался плотный строй всадников. Господин канцлер изволил выехать на прогулку.

Сэр Мишель и германец поспешили отъехать в сторону, иначе их просто смели бы с дороги. Мимо прогрохотали пять четверок тяжелых рыцарей при полном вооружении, за ними двигались пара десятков пеших с копьями, а следом выступала разряженная с пошлейшей роскошью белая арабская кобыла, в седле которой и находился недруг нового архиепископа и самый удивительный мерзавец за всю историю Англии.

— Иисус и святые апостолы! — вполголоса простонал рыцарь. — И вот этого… этого урода боится все королевство? Куда ж мы катимся?

Уильям де Лоншан весьма напоминал свою сестрицу Риченду, разве что она была дородна, а канцлер выглядел тощим и желчным. Пускай на его лошадь и надели высокое седло, в котором непризнанный владыка королевства смотрелся несколько более солидно, но все одно — и Мишель, и Гунтер разглядели, что Лоншан исключительно мал ростом, большеголов и кривоног. Самый настоящий карлик.