Дорога на Дамаск - Линда Эванс

Жофр Зелок забаррикадировался в своем кабинете, а местонахождение вице-президента мне неизвестно. Я отчетливо вижу сквозь небольшие окна разъяренных фермеров, ворвавшихся в ведущий к президентскому кабинету коридор, и немедленно начинаю действовать. Мгновенно придя в полную боеготовность, я навожу 30-миллиметровые пушки на стену, за которой находится коридор, даю необходимое упреждение и открываю огонь. Снаряды прошивают стены. Я поливаю толпу в коридоре короткими очередями, стараясь поразить тех, кто бежит впервых рядах. Их тела преграждают путь остальным, которым остается либо ретироваться, либо тоже распрощаться с жизнью.

Большинство фермеров внутри резиденции кинулось на пол и побросало оружие. Теперь они пытаются ползком и на четвереньках выбраться из здания. Я не препятствую им, ведь их действия не угрожают президенту, чья жизнь теперь вне опасности…

В этот момент Жофр Зелок хватает тяжелое кресло и швыряет его сквозь большое круглое окно кабинета. Осколки стекла сыплются на лужайку, все еще заполненную толпой. Президента явно до смерти перепугала стрельба рядом с его кабинетом, и он совершает самый нелепый поступок, какие я только наблюдал среди людей за всю свою службу. Жофр Зелок прыгает из окна прямо втолпу каламетских фермеров. Я не могу открыть огонь, не рискуя попасть внего самого.

Через семь секунд стрелять уже незачем. Загнанные вугол разъяренные фермеры практически голыми руками превратили президента Зелока вокровавленный кусок мяса. В президентской резиденции вспыхнул пожар. Улицы завалены обломками и забиты спасающимися бегством людьми, и пожарным сейчас сюда не добраться. Через несколько минут все здание уже полыхает, как огромный костер. Я в растерянности стою в полуметре от ворот резиденции, у меня больше нет оснований, стрелять по толпе фермеров, и. горожан, думающих лишь о том,, как бы найти спасение в бегстве. Теперь на Джефферсоне нет законно избранного президента, который может отдавать мне приказы, и мне приходится самому принимать решения. Поэтому я пока не двигаюсь с места. У меня лихорадочно работают все процессоры, и все же я не знаю, что делать.

Сражайся: я с яваками или даже с квернами, я не испытывал бы сомнений. Я атаковал бы противника с применением всего бортового оружия и бился бы до его полного уничтожения или до собственной гибели. А что; мне делать после того, как погиб единственный человек на Джеффереоне, имеющий право отдавать мне приказы? Может, надо мобилизовать остатки вооруженных сил Джефферсона, объявить военное положение и комендантский час, чтобы очистить улицы столицы oт толпы, и отправить парламентариев под охраной в безопасное место? Но я всего лишь сухопутный линкор, и не имею; права принимать такие решения. Я даже не могу приказать городским компьютерам обесточить улицы Мэдисона, хотя там, где я проехал, уже вспыхнули пожары. Я в ужасном положении, не знаю, что делать, и даже подумываю о том, не связаться ли с Кибернетической бригадой. Однако, поразмыслив (на это ушло сорок семь долгих секунд), я начинаю сомневаться в том, что Окружное командование даст мне дельный совет относительно того, как стабилизировать ситуацию на планете, в которой, Конкордат, в сущности, больше не заинтересован.

Я брошен на произвол судьбы,. и будущее представляется мне безысходным.

Наконец я догадался изучить конституцию Джефферсона, чтобы освежить в памяти иерархическую структуру его правительства. Надо узнать, кто имеет право принимать решения за президента в случае его скоропостижной кончины! Мне неизвестно где находится вице-президент Мадлена Кальвер.

Я пытаюсь связаться с ее резиденцией, но мне никто не отвечает. Неужели все так увлечены зрелищем пожара что не обращают внимания на вызов боевой машины весом четырнадцать тысяч тонн, находящейся практически за углом?.. Следующим по порядку является спикер Законодательной палаты, занимающий главенствующую должность в джефферсонском парламенте. За ним следует председатель Сената… Я ловлю передачу камер системы безопасности, установленных в зале Объединенного законодательного собрания, и вижу ошарашенных депутатов, в гробовом молчании впившихся глазами в пятиметровый экран. Перед ними разворачивается зрелище горящей резиденции и меня, стоящего среди месива из раздавленных человеческих тел.

Я выхожу на нужный канал связи и обращаюсь прямо к депутатам, большинство из которых подскочило в креслах при звуках моего голоса, донесшегося из динамиков:

— Президент Зелок погиб. Мне неизвестно, где находится вице-президент Кальвер. Президентская резиденция горит. В городе вспыхнули пожары от оборванных мною проводов. Я рекомендую спикеру Законодательной палаты временно принять на себя командование мною до тех пор, пока не отыщется вице-президент… Госпожа спикер, жду ваших приказаний!

Невзрачная женщина, занимающая пост спикера вот уже одиннадцать лет благодаря поправкам, протащенным в джефферсонское законодательство джабовскими юристами, в течение двенадцати секунд, онемев, таращится на экран. Наконец она приходит в себя и обретает дар речи.

— Что вам от меня нужно? И кто это говорит? — клацая зубами, вопрошает она.

— Говорит сухопутный линкор Сил самообороны Джефферсона «ноль-ноль-сорок-пять». Мне нужны приказы.

— Какие приказы?!

— Я — боевая машина и не предназначен для самостоятельных политических действий. Я не знаю, что мне делать дальше. Мне нужны приказы.

Эвелина Ляру явно тоже не знает, что делать. Она тупо смотрит на спикерский молоток у себя в руке, на своих пораженных коллег, несколько раз конвульсивно сглатывает и наконец бормочет:

— Надо найти Мадлену Кальвер… Это самое главное. Теперь она президент… А президент Зелок точно погиб?

— Он прыгнул прямо в толпу, и его разорвали на куски, прежде чем я успел вмешаться.

Депутаты содрогнулись. В зале раздались гневные голоса. Могу предположить, что скоро по всей планете поднимется такая истерия, по сравнению с которой все меры, принимавшиеся ранее против каламетских фермеров, покажутся детским лепетом. Однако фермеры не сдадутся без боя, и я решаюсь дать совет:

— Я рекомендую немедленно мобилизовать оставшиеся боеспособными воинские подразделения. В ближайшее время Джефферсон ждут страшные потрясения.

— Какие потрясения?! — Эвелина Ляру беспомощно поправляет тщательно уложенные волосы. — Какие подразделения?!. А как мне их мобилизовать?

Вооруженные силы Джефферсона так давно пришли в полный упадок, что третье лицо в государстве даже не знает, как объявить мобилизацию. Впрочем, как раз Эвелина Ляру несет изрядную долю ответственности за их развал. Ведь именно она настаивала на том, что деньги налогоплательщиков лучше использовать на поддержку городской бедноты и на обеспечение «достойного уровня жизни» всех безработных.

Сейчас у государства недостаточно сил, чтобы утихомирить разбушевавшиеся страсти, и я боюсь, что в безвыходной ситуации правительство Джефферсона вынудит меня выполнять полицейские функции. Если бы я был человеком, то сказал бы, что от этой мысли мне стало дурно. Улица Даркони залита кровью и маслом, вытекающим из раздавленных автомобилей. Небо над городом затянул черный дым пожаров. Горят дома, бензин и прочие химикалии. Такое впечатление, словно в Мэдисон снова пришла война. Но не такая, битвами которой можно гордиться…