Red is my favourite colour - Солодкова

озера. Носком туфли поелозила по водной границе — ноги и без того намокли, бояться нечего. Заболею и умру на крайний случай.

Нет, топиться здесь глупо — совсем не глубоко, только болтрушайкам на смех. Желчно улыбнулась вовремя подоспевшим мыслям и воспоминаниям о поэтическом вечере. «Закончить начатое под лестницей», так?

В темноте не видела пальцев, да и в таком холоде и ознобе, наверное, стала прозрачной, по крайней мере ощущалось именно так. Будто промозглый ветер старательно выдувал из меня всю жизнь, которая только могла остаться после всех причинённых ран. Но ощущать горячие, пламенеющие пальцы я всё же могла.

В моменты гнетущего отчаяния человек ведёт себя как настоящий эгоист — он не думает о родных и близких, о друзьях, подопечных и прочих — только о себе. Поскорее бы покончить с этим, поскорее бы освободиться от боли, как от капкана, вонзающегося острыми зубьями в кожу. Поскорее бы броситься под поезд.

Однако инстинкт самосохранения неустанно выдаёт картинки: твои родные, близкие, любимые… А что делать, если среди этих картинок он?! Жить ради него? А ему какое дело? Он сейчас даже не думает обо мне, он там…

Так, всё. Хватит.

Я решительно приложила два пальца к пульсирующей венке на шее, чуть дёрнувшись от контраста ледяной кожи с почти обжигающими пальцами. Прикрыла глаза, сделала глубокий вдох, представляя себе свою смерть.

Громкий крик разрезал гул падающих капель и завывания ветра. Я распахнула глаза и увидела прямо над головой чёрного ворона, блеснувшего в темноте своим зелёным глазом. От испуга его жутким карканьем отступила назад, чуть не повалившись на спину — споткнулась о корягу.

Тело обмякло. Эмоции растворились, как сахар в чае, и не осталось ничего, только пустота. Гадливая, терзающая, но всё же пустота.

«Ну и что же, я зря сюда шла?» — еле шевеля мыслями, думала я.

Веки наливались свинцом, но мне нестерпимо хотелось выплюнуть всю эту чёрную едкую боль, скопившуюся в горле, как прогорклую смолу. Абсолютно непослушными и деревянными от холода руками стала стягивать туфли. Дорогие всё-таки — Натти одолжила…

Интересно, русалкам холодно в воде?

Я делала шаг за шагом, уходя дальше от берега. Тряслась, как новорождённый котёнок, стучала зубами, но шла. Мысли лихорадило, как и тело, но мне наконец стало лучше. Работа мозга теперь была направлена на то, чтобы не дать телу умереть, а что там до души — это потом.

И без того тяжёлый бархат юбки, намокнув, стал ещё тяжелее и вяло всплывал, смешно пузырясь. Вдалеке забрезжили фонари, и я раздражённо оскалилась: какого чёрта им надо?! Пусть оставят в покое! Стукнула по мутной воде ладонями, и они будто разлетелись на осколки — боль страшная, колючая. Надо вылезать.

Выползла на другом берегу, волоча за собой тяжёлую юбку. Надо было всё же снять её. Наскоро, непослушными руками выжала подол кое-как и свистнула Крылану. Она прилетела быстро, словно наблюдала за мной исподтишка, и мне стало стыдно, что я выдернула её из тёплого и уютного гнёздышка Вивария.

Она почтительно поклонилась, вытянув вперёд одну лапку. Я сделала то же самое, а затем прижалась всем телом к горячим белым пёрышкам. Моя молчаливая спутница всё понимала, не осуждала и даже не пыталась поучать. Помогла мне себя оседлать и взмыла в воздух как раз в тот момент, когда небольшая кучка ребят подбежала к берегу.

Нет никакой тайны в том, чтобы просто лететь, ловко рассекать осенний пряный воздух. Подставлять влажному воздуху лицо, крепко зажмуривать глаза и отдаваться моменту. В этом нет никаких загадок, недомолвок и недопониманий. Всё предельно ясно и чисто. В отличие от того, что царит там, внизу, у людей. Я брезгливо поморщилась, провожая взглядом удаляющуюся землю.

Вечерний ветер невесомо обнимал за плечи, капли орошали моё лицо — дождь сочувствующе смешивал свои слёзы с моими. Так хорошо мне не было давно. Так свободно и легко, так по-детски просто.

На мягкой и тёплой спине Крыланы я забылась беспробудным сном и проснулась только на следующий вечер в Больничном крыле.

***

Выпал первый снег.

Комментарий к 23.2 Всё потерять

Мне кажется, я буду восстанавливаться по меньшей мере месяц после этой главы.

Так тяжело ещё ничего не давалось)

Заранее спасибо за ваш фидбек — он невероятно мотивирует ❤️

========== 24. Мракоборец ==========

Комментарий к 24. Мракоборец

Эта глава полностью от лица Амелии, пусть вас не смущают звёздочки))

У вас может возникнуть множество вопросов по ходу сюжета, но не волнуйтесь — потихоньку всё объяснится и расскажется:)

В прошлый раз был такой сумасшедший актив, что эта глава написалась просто моментально! Спасибо

Земфира — Без шансов

Uma2rman — Проститься

Бумбокс — Летний дождь

Юлия Савичева — Привет

Приятного чтения ❤️

Прошло два года.

Выпал первый снег.

Вместе с первыми снежинками на губах растаяла последняя надежда, что у меня может хоть что-нибудь получиться в этой грёбанной жизни.

— Гаррет, у нас опять не выходит.

— Ты можешь не мешать?

— Отлично! — я поднялась на локтях, потянувшись к тумбочке за сигаретой. — Вчера тебе мешало постельное бельё, неделю назад мои духи, сегодня — я сама. Что за хрень?

— Меня бесит, что ты ругаешься. — Он слез с меня и поспешно натянул брюки, нарочито громко звякнув пряжкой. — И от тебя пахнет сигаретами.

Я распласталась на кровати, устало смотря в навес над ней.

— Давай не будем больше мучить друг друга. — Не отрывала взгляда от тёмного дерева, на котором будто бы хотела узреть звёзды, как на ночном небе. — Я же видела тебя с этой… м-м… — Нахмурилась, вспоминая. — С Джузи… Джоси…

— Джейси. — Поправил меня Гаррет и насупился. — Я тебя люблю.

Эти слова уже давно перестали отзываться в моём сердце. Я лениво перевернулась на живот и кинула на пол окурок, подложив ладони под подбородок. Короткие волосы нагло лезли в нос и доводили его до щекотки.

Я тебя люблю.

Что обычно говорят в ответ на такое? «Я тебя тоже». А мне хотелось сказать «Спасибо», да и то выходило как-то ядовито последнее время. Гаррет не вкладывал в эти слова абсолютно ничего, да и если бы любил, то хотел, и никакие сигареты или кровать ему бы не помешали.

Ничего ему не ответив, свесила сначала ноги, а затем и сползла сама, в полумраке гостиничной комнаты ища свои брюки и светя при этом голым задом. Гаррет