Послание из прошлого. Зарница - Сергей Александрович Милушкин

территории воинской части где-то под Москвой. Это не такая уж сенсация, прямо скажем. В тех местах — где ни копни, всюду кости. Однако автор публикации раскопал информацию, что на территории этой воинской части за год до Перестройки случилось ЧП. То есть… в 1984 году, получается. Журналист просмотрел все газеты, которые смог найти, все что можно было за тот год, но ни слова о происшествии не нашел. Оно было строго засекречено. Так откуда же он о нем узнал? Все просто. В 1992 году часть расформировали и некоторое время спустя ему, то есть журналисту, позвонил мужчина и представился бывшим командиром той самой части. Как его… — мужчина задумался. — Вася… помню Вася… у меня кота звали Вася…

— Васютин! — вдруг сказала Лена, сама не зная, откуда всплыла эта фамилия в ее памяти.

Шофер взглянул на ее удивленно.

— Точно. Да. Васютин. Кажется, подполковник, но его, как было написано в статье, разжаловали и судили в том же самом 1984 году. А в 1993 он вышел на свободу без копейки денег. И…

— … решил таким образом заработать.

— Да. Платили сущие гроши… но иногда другого выхода не было. Жизнь порой делает такие пируэты… — он замолчал и уставился на свои руки, сжимающие черный руль.

Лена боялась вздохнуть. Дождь барабанил по крыше машины. Вдали мерцала блеклая вывеска «Игровые автоматы». Привокзальная площадь была абсолютно пуста.

— Странно, что вы сейчас здесь, с этой страничкой… — продолжил он задумчиво. — Я не спрашиваю, как она у вас оказалась, не мое это дело… в общем, Васютин этот рассказал почти мистическую историю, мол в 1984 году на территории части, которой он тогда командовал, проводилась детская «Зарница» — наверное, вы не знаете, что это такое — он с сомнением глянул на Лену. Такая военно-патриотическая игра для школьников во времена СССР. Все сразу пошло наперекосяк, как оно обычно и бывает. Одного из подчиненных, ответственного за проведения игры, пришлось отпустить, кажется, у него жена срочно рожала, и он назначил на его место какого-то спортсмена, который вроде как случайно оказался в части. Ну и пошло-поехало… Сначала один из школьников свистнул гранату где-то в части и умудрился ее взорвать. Потом пропала группа школьников, которая была отрядом «партизанов» в этой «Зарнице».

Детей, конечно, начали искать. Остальных вместе с училкой заперли в столовой, — но они же неугомонные! — в результате не уследили и четверо школьников убежало на поиски первой группы. — Таксист покачал головой. — Поднялся жуткий переполох. Представьте, куча детей пропало на территории воинской части, а дело было в воскресенье. На завтра им в школу!

Васютин, командир части, после того как поиск начал затягиваться, сам поехал искать их. И нашел. Сам он говорит, что нашел четверых. Сначала двоих в лесу, потом еще двух в какой-то избе.

— А остальных? — вырвалось у Лены.

Мужчина покачал головой.

В газете статья была разбита на две части. История заканчивалась на том, что нашли двух парней в невменяемом состоянии. И дальше написано: «Продолжение в следующем номере…»

— Господи… — прошептала Лена.

— Продолжение не вышло. Я специально ждал номер, он был, таким же как обычно, но… ни слова об этой статье и ее продолжении. Я даже позвонил в редакцию, мне ответил главный редактор Киселев — он что-то буркнул в трубку, мол, журналист уволен, продолжения не будет и все оказалось вымыслом, дискредитирующим газету. — Помню, когда он сказал это слово, я чуть не рассмеялся.

— Но… ведь оно… было? Продолжение?

Мужчина взглянул на Лену, отпустил руль и ответил:

— Я думал, вы мне расскажете.

Лена задумалась. Она, конечно, не собиралась ему ничего рассказывать, но…

— А вы не помните, кто написал ту книгу… из которой вырвана страница?

— Как же… — не задумываясь ответил таксист. — Прекрасно помню, потому что эта книга — единственное, что осталось мне после развода. И написал ее некто… Владислав Прокопьев. Год издания тысяча девятьсот шестьдесят первый. В тот год была денежная реформа, вот и запомнил. Я пытался найти другие книги автора, но бесполезно. Ничего больше не нашел.

Лена слушала рассказ будто во сне, погрузившись в события давно минувших лет и негромкие слова мужчины были словно голосом диктора к выцветшим кадрам, мелькающим в ее голове.

— Все так и было, — сказала она после того, как первоначальный шок прошел. — Я одна из тех детей, которые потерялись в той воинской части.

Глава 37

1941 год

Люди шли нескончаемым потоком, конца и края которому не было видно — бесконечная река, безмолвная, темная, она текла совсем рядом и скрывалась где-то далеко на востоке. Темнота в той стороне была еще более густой, мрачной и зловещей — Шаров невольно вздрогнул и вдруг подумал, что где-то в этой реке идут и его родители, еще незнакомые друг с другом, совсем юные, и насколько должно быть тяжело им сейчас — он даже не мог представить. Покидать в спешке любимый город — уходить в темноте, под покровом ночи, боясь очередного налета, идти в неизвестность, в мрачную пустоту… а впереди еще долгих, бесконечных четыре года…

Кто-то толкнул его в спину — он чуть не распластался на грязной дороге, оглянулся, но гудящая низким гулом толпа поглотила того, кто это сделал.

Шаров слегка пригнулся, приметил несколько человек — таких же как он, почему-то стоящих на тротуаре поодаль от толпы — кто-то устало курил, кто-то уже не в силах был идти и стоял, всматриваясь в движущиеся лица. Ничего опасного, — подумал он. — Это не те люди, которых стоит опасаться.

По крайней мере, милиции или троек патрулей в длинных серых шинелях с винтовками за плечами было не заметно.

Он медленно отошел за торчащий из холма корявый плетень, окружающий вросший в землю домишко, — и так же, не спеша, словно по делу, последовал вдоль ограды.

Главное, делать вид, что ты местный, и точно знаешь, куда идешь — у тебя там важное дело, — вспомнил он где-то прочитанный совет.

Наконец, темные кусты и рельеф местности скрыли его от Большой Черкизовской, гудящая улица осталась позади, взамен наступила темнота.

Здесь было очень тихо, так что выстрелы зениток на западе казались чем-то далеким и почти игрушечным. Тем не менее, периодический вой сирен проникал и сюда — в эти моменты он чувствовал озноб и инстинктивный страх.